«Национальная идея осетин: история и современность»

Национальная идея осетин: история и современность

 Идея нации есть не то, что она сама

 думает о себе во времени, но то,

что Бог думает о ней в вечности

 В.Соловьёв

Заявленная тема, очевидно, исключительно важна для южных осетин, и тем самым для всего осетинского народа. Нам надо постараться предложить научно-теоретическое, экспертное осмысление новых реалий исторического бытия осетин, указать на предпочтительные пути дальнейшего развития, высказаться по определённому ряду важнейших вопросов.
Постановка темы национальной идеи осетин, разумеется, не нова и имеет свою историю. Особый интерес к ней был проявлен после распада СССР, когда новым лидерам народа пришлось определяться с основными ориентирами своей деятельности в особых, часто кризисных обстоятельствах. Всеосетинская организация «Стыр Ныхас» («Большой Совет») на протяжении 90-х гг. также неоднократно подступалась к обсуждению этой проблематики; к сожалению, при тогдашнем руководстве этой организации предпринимавшиеся усилия послужили не столько получению сколь-нибудь значимого результата, сколько саморекламе нескольких лиц, пытавшихся удержаться на гребне поднимающейся волны национально-патриотического воодушевления.

После августовской войны 2008 года – а точнее говоря, после отражения геноцидной агрессии Грузии против Южной Осетии и признания югоосетинской Республики Россией – в Цхинвале 7 – 8 марта 2009 г. состоялась первая международная научно-практическая конференция под названием «Республика Южная Осетия: признание и перспективы»[1]; на конференции удалось содержательно рассмотреть некоторые ключевые вопросы и принять итоговый документ – Обращение участников конференции с обозначением коллегиального мнения по основным позициям. Кроме того, надо упомянуть и тематические обсуждения, проводившиеся в Медиа-центре «Ир» и нашедшие отражение в издаваемом бюллетене[2]. В Северной Осетии какие-либо аналогичные мероприятия, посвящённые тем или иным аспектам осетинской национальной идеи, назвать затруднительно[3].

Последний раз мнение о необходимости разработки этой темы высказал чрезвычайный и полномочный посол России в Южной Осетии Эльбрус Каникоевич Каргиев: «Сейчас осетинам следует (…) сплотиться вокруг единой национальной идеологии. Единый народ, общий язык, культура и т. д.»[4]

Что же такое, собственно говоря, национальная идея, как определить это ёмкое понятие?

Ненаучную, но чеканно-точную формулировку дал наш старейшина Нафи Григорьевич Джусойты: «Национальная идея – это мечта народа о бессмертии».

Задача состоит в развёртывании этой формулы с использованием научного методологического и понятийного инструментария. Эта задача не нова, и, например, в покровительствующей нам России решается, в частности, в трудах философа Александра Гельевича Дугина. Так, в своей работе «Эволюция национальной идеи Руси (России)»[5] он различает следующие периоды формирования русской (российской) идентичности: образ Киевской Руси, Русь Монгольская, Московское царство, Романо-германское иго, Советский период, и Демократическая Россия (с характерным вопросительным знаком). «Власть в современной России, — указывает А. Дугин, —  в поисках Национальной Идеи пока остается в рамках западничества (от либерализма до консерватизма). Но из этого обстоятельства нельзя делать выводов относительно того, что такая ситуация стабильна и предопределит образ России в достаточно долгой исторической перспективе. Состояние общественного сознания таково, что большинство россиян мировоззренчески, безусловно, ориентированы на совершенно иную модель — на модель евразийского типа».  С этим выводом А. Дугина нельзя не согласиться; доказательством тому является и выдвинутая В. Путиным программа воссоздания Большого Пространства в виде Евразийского союза[6].
Применение методологии такого рассмотрения к формированию идентичности осетин позволяет выделить в первом приближении следующие достаточно зримые периоды:

1) Скифо-асо-сарматский – глубокая древность, начало этнической истории осетин[7] (осов грузинских летописей, ясов русских летописей, асов, усов иных древних письменных источников); для Центральной Осетии и примыкающей к ней южной полосе соприкосновения с картвельскими племенами – это время появления этнонима «ир», как самоназвания народа скифо-сарматского круга, контролирующего перевальные дороги на длительном протяжении Главного Кавказского хребта;

2) Алано-ясский, включающий возникновение раннефеодального государства, христианизацию Алании, её гибель в борьбе с татаро-монгольским нашествием и связанный с этим катаклизмом мощный этнический поток с северокавказской равнины в спасительные горы, к соплеменникам-горцам в Туалию, Хъоб, Трусо и др.; с этого момента мы обязаны признать большой и даже, возможно, решающий вклад аланского элемента в этногенез осов-асов, а точнее говоря – народа ир;

3) Иронский, когда практически вся энергия народа была направлена на простое выживание в горах и попытки закрепиться на предгорных равнинах Юга Осетии, в непрерывной тяжёлой борьбе с захватническими поползновениями грузинских царей и феодалов-тавадов; в этот период в конфедерации горских общин выработалось осознание необходимости соединения с русским государством, что и было осуществлено посольством З. Елиханова-Магкоева;

4) Русско-осетинский, в ходе которого произошли важные для национальных судеб события, а именно: во-первых, возвращение на северокавказскую равнину и появление в конце XIX – начале ХХ вв. влиятельной национальной интеллигенции (в том числе культурологический  феномен Коста Левановича Хетагурова, чью роль в развитии осетинского самосознания трудно переоценить); во-вторых, завершение в середине XIX века упорной борьбы южных осетин с грузинской тавадско-деспотической системой победой – Правительствующий Сенат Российской Империи признал южных осетин свободными от грузинских притязаний; в третьих, произошло значительное по масштабам проникновение осетинского элемента в грузинские общества, в основном на хизанских условиях, но и с определённым позиционированием в знати,  в том числе высшей  (Сидамоновы-Эристави);

5) Советско-осетинский, характеризующийся выраженным  размыванием этнической идентичности на Севере и, наоборот, укреплением в народе этнокультурных, этнопатриотических начал на Юге, в противостоянии крайне жёсткой ассимиляторской политике грузинских коммунистических властей; уже в 20-х гг. ХХ в. происходит разделение осетин на два автономных образования, из которых южное вопреки ясно и неоднократно выраженной воле народе было административно-насильственно введено в состав грузинской республики;

6) с падением коммунистического режима, с развалом СССР начался текущий (современный) период, характеризующийся резким обострением угроз осетинскому народу: пришлось выдержать три кровопролитные войны (ингушская агрессия и две грузинские), длительное террористическое давление с поистине страшными, беспрецедентными антиосетинскими акциями, экономическую депрессию, культурную деградацию и серьёзную эрозию традиционных национальных ценностей.

Высокий образовательный ценз осетин вкупе с быстрым ростом национального самосознания в последние двадцать лет сформировал в общественном сознании массовое ощущение длительной и величественной этнической ретроспективы – т. е. вышеизложенное хорошо известно решающему большинству, что позволяет сделать достоверный вывод о наличии в современном менталитете народа кардинального концепта глубокой исторической укоренённости, причём в территориальном отношении речь идёт об ощущении этнического пространства, значительно более широкого, чем занимаемое сегодня. Более того, осетины – народ с мировоззрением Большого Пространства. В этом отношении, очевидно, правы те, кто указывает на универсализм осетинского мироощущения, в сущностном отношении противоположный космополитизму парадигмы либерализма: именно так правильно понимается строка К. Хетагурова «Весь мир – мой храм (…) Вселенная – Отечество моё».

Столь ясный примордиализм, однако, не только не исключает, но наоборот, обязывает нас применить к анализу национальных реалий и его диалектический полюс – конструктивистский подход. Действительно, «этничность – это форма социальной организации культурных различий»[8], и, бросив даже беглый взгляд на прошедшие двадцать с лишним лет, мы невооружённым глазом обнаруживаем настойчивые попытки весьма активной группы переконструировать осетин в аланов. По видимому, пионерной публикацией здесь следует считать статью Ф. Гутнова «Кто мы родом?», породившая бурную дискуссию[9]. Наивысшим успехом в этом этноконструктивизме следует признать официальное переименование Республики Северная Осетия путём добавления через тире термина «Алания». Из текстов по теме отмечу работу Дзанайты Х. Г., где есть ещё одно определение национальной идеи: «Национальная идея – это способность человека ощущать себя представителем конкретной нации»[10]. Нельзя не отметить также акцентированную позицию священника Саурмага (Баззатэ): «Мы потеряем и те жалкие остатки исконно нашего аланского достояния, которыми пока ещё обладаем. (…) Для чего называть наш Конгресс АЛАНСКИМ, если мы НЕ считаем себя аланами, а продолжаем на радость враждебным идеологическим диверсантам обзывать себя «осетинами»? Лично я, как и многие мои соотечественники, в том числе из состава МАК, осетином себя не считаю, да никогда, по сути, и не считал. Мы – аланы, именно аланы»[11].

Настойчиво использует термин «аланы» профессор Руслан Сулейманович Бзаров: «Следует иногда вспоминать, что за последние века и десятилетия на долю Южной Осетии, аланского народа выпали самые главные тяготы и невзгоды»[12].

Московская академическая наука в лице Виктора Александровича Шнирельмана высказалась публикацией фундаментальной монографии, вызвавшей бурную реакцию в Осетии и соседних северокавказских республиках[13], не всегда адекватную и научно корректную.
Настойчивое и часто безоглядное стремление сделать из осетин алан, вместе с тем, не продвинулось сколь-нибудь существенно: осетины становиться аланами отказались. Считаю, что здесь сработал здоровый консервативно-охранительный инстинкт, тем более что на уровне духовном столь непозволительно лёгкое обращение с чрезвычайно значимыми сущностями может плохо обернуться – ведь Алания разгромленное и уничтоженное государство, а аланы являются народом, потерпевшим губительное поражение и сошедшим с арены истории. Не настало ли время поставить вопрос: кому и зачем понадобилось с таким рвением навешивать на осетин этот, с позволения сказать, «пораженческий бренд»?

По данной проблеме философская рефлексия Осетии сработала достаточно результативно в лице философа (ныне, к сожалению, покойного) Анзора Кансаовича Хачирти. Обеспокоенный растущими угрозами своему народу и малой родине, глубоко и напряжённо размышляющий о проблемах национального строительства, он рассматривает проблему самоназвания осетин как одну из важнейших для оптимальной самоидентификации, хорошо зная при этом специфику дигорского этнокультурного движения. А. К. Хачирти категорически не приемлет «аланское» решение проблемы. Он предлагает остановиться на исторически сложившемся самоназвании осетины, только с соответствующим переводом на осетинский язы («осаг», «асиаг»), о чём, по его мнению, должны подумать специалисты-языковеды[14]. Установка осетинского философа однозначна: «Нужны научные разработки и соответствующие практические шаги в сторону единого самоназвания осетин». Вынужден констатировать, что наследие А. К. Хачирти – по крайней мере, в этой его части – осталось невостребованным и политическим руководством Осетии, и научной общественностью, и нашим гражданским обществом.

Между тем для ныне признанной Республики Южная Осетия проблема самоназвания всё более актуализируется в связи с необходимостью расширения её признания в международном сообществе: эту позицию следует продвигать не только и, может быть, даже и не столько в политико-правовом (юридическом) направлении, сколько в политико-ментальных структурах глобализированного планетарного пространства. В этом отношении самоназвание нашей родины – «Иристон» («Ир») – при первом же его рассмотрении с очевидностью обнаруживает совершенно ясные и бесспорные преимущества, идеально продолжая рядоположение названий государств, имеющих древнюю и сильную традицию государственности: Иран, Ирак, Ирландия… и другие сходные семантически и фонетически наименования. Должен сказать, что одним из первых указал на целесообразность политической официализации термина «Иристон» («Ир») директор Юго-Осетинского НИИ, нынешний председатель «Стыр Ныхас» РЮО Роберт Хазбиевич Гаглойты[15]. Думаю, что по этой важной проблеме  нам надлежит сформулировать научные рекомендации.

Нетрудно видеть, что проблема самоназвания содержательно коррелирует с судьбоносной проблемой воссоединения осетин в одно национально-государственное образование.

Здесь сразу же надо подчеркнуть, что осетины, в первую очередь жители горного ядра Осетии – Туалии (грузинское Двалети) – всегда мыслили себя единым народом (вопреки спекуляциям об «ущельной раздробленности» или «отдельности дигорцев» иных малоинформированных или ангажированных внешних наблюдателей). Пожалуй, наиболее яркое тому историческое доказательство сохранилось в виде состава осетинской делегации в столицу Российской Империи в VIII в., когда решился вопрос о вхождении Осетии в состав русского государства: это были выборные представители от всей этнической территории[16]. Напомним, что Осетия присоединилась к России в результате свободного выбора в 1774 г., причём, как подчёркивает Руслан Сулейманович Бзаров, «посольство, принятое на высшем уровне, и русско-осетинские переговоры в Петербурге – надёжное свидетельство того, что Осетия воспринималась на Кавказе и в России как единая страна с особым геополитическим статусом»[17].

Разделение по административным разграничениям началось в целом после присоединения к России грузинских земель, и для южных осетин, например, с очевидностью указываются ступени восхождения к сегодняшнему статусу: 1) решение главнокомандующего и наместника Кавказа А. И. Барятинского, который в 1859 г. вывел из состава Осетинского округа Нарский участок, а также вывел из Горского округа юго-восточную часть Осетии и в качестве Осетинского участка передал в Осетинский округ Горийского уезда; таким образом, за исключением небольшой территории на юго-западе, входившей в Рачинский уезд, Южная Осетия административно консолидировалась, представив собой некий прообраз сегодняшней Республики; 2) образование в 1922 г. Юго-Осетинской автономной области в составе Грузинской ССР; 3) провозглашение в 1990 г. нынешней Республики Южная Осетия, с последовавшим в 2008 г. признанием в качестве независимого государства.  То есть РЮО является оконечностью длительного историко-политического процесса, совершавшегося с необходимостью, и каждая ступень которого давалась южным осетинам через большие жертвы и лишения.

При этом все последние двести лет южная ветвь народа всеми имеющимися возможностями сопротивлялась искусственному отделению от народного целого. И если в середине XIX в. административные решения Российской Империи были восприняты относительно безболезненно, то решения большевистской власти в 1917 – 1922 гг. о судьбах южных осетин вызвали их категорическое неприятие: неоднократно и непреклонно была выражена воля к воссоединению народа в составе России и категорическое неприятие вхождения Южной Осетии в состав Грузии: «Мы подтверждаем безусловно-неуклонную волю и решение нашего народа и объявляем, что Южная Осетия является и должна оставаться неотъемлемой частью свободной советской большевистской России. (…) Мы повторяем и подтверждаем непреклонную волю трудовой Южной Осетии, высказанную ещё в 1918 году: 1) Южная Осетия – неотъемлемая часть Советской России; (…) 3) Посредственного вхождения в Советскую Россию через Грузинскую или иную Республику, хотя бы и советскую, мы ни под каким видом не допускаем»[18]. Южную Осетию всё же ввели в состав Грузинской ССР, однако борьба за воссоединение на этом отнюдь не закончилась: в 1925 г. была сделана очередная попытка, причём активную волю к воссоединению проявили и осетины региона Коб-Трусо горной Осетии, насильственно отколотые в перипетиях образования Юго-Осетинской автономной области[19]. Ещё одна попытка была предпринята в 1936 г. при обсуждении проекта «сталинской» Конституции СССР – на сей раз пресечённая лично Л. П. Берия[20].
Националистическое ядро грузинской политико-управленческой элиты не забыло и не простило этих попыток воссоединения: в ходе репрессий 1937 – 1938 гг. все носители осетинской национальной активности 20 – 30-х гг. были уничтожены. На целенаправленный антиосетинский характер репрессий в Южной Осетии со стороны тбилисского руководства указывается в пионерном исследовании конфликтной составляющей грузино-осетинских отношений Валерия Дударовича Дзидзоева (с моим соавторством)[21]; при этом, по мнению исследователя этой проблемы В. Д. Ванеева, а также ряда других историков и живых свидетелей репрессий, особому преследованию подверглись те осетины, кто ставил вопрос об объединении Южной и Северной Осетии, участвовал в различных общеосетинских мероприятиях[22].
В. Д. Ванеев со своими единомышленниками, претерпев преследования со стороны грузинских властей (они были осуждены на длительные сроки за «осетинский национализм»), при Н. С. Хрущёве пытались вновь поставить вопрос о воссоединении, имея в виду прецедент с передачей Крыма Украине, но и эта попытка успеха не принесла. В дальнейшем, вплоть до начала 1990-х годов, воля к воссоединению на уровне публичной политики не проявлялась, хотя с открытием важнейшего инфраструктурного объекта – Рукского тоннеля Транскавказской автомагистрали – южные осетины получили качественно новую возможность взаимосвязей с северными собратьями.

Ситуация резко изменилась с началом современного грузино-осетинского конфликта, чья хронология по сложившейся в югоосетинской политологии традиции отсчитывается с 23 ноября 1989 г., когда грузинские национал-экстремисты под руководством З. К. Гамсахурдиа собрали к Цхинвалу около 40 000 активистов со всей Грузии, но были остановлены на подступах к городу самоорганизовавшимся народом. Для людей, вставших в авангард югоосетинского национального движения, стало ясно, что без теснейшего единства с Севером Осетии южанам будет очень трудно выстоять в борьбе со старым врагом – грузинским нацизмом.

6 января 1991 г. началась вооружённая фаза грузино-осетинского конфликта, и перед лицом смертельной опасности, нависшей над малой родиной, южными осетинами 19 января 1992 г. был проведён референдум по вопросу о независимости провозглашённой 20 сентября 1990 г. Республики и воссоединению с Северной Осетией. Ясно, что независимость понималась как «независимость от» — т. е. от Грузии, а воссоединение мыслилось в составе России. На оба вопроса народ ответил почти стопроцентным «да».
Изменения внутриполитической ситуации в России, сложные и подчас непредсказуемые, тяжело отражались на судьбах югоосетинской Республики и её народа; руководству южан приходилось работать, проявляя бескомпромиссную неуступчивость в принципиальных вопросах наряду с максимальной гибкостью в ситуациях текущей политики. Укрепляя свои государственные структуры, южане в то же время настойчиво вели всестороннее сближение с северянами. Основными вехами этого процесса следует считать участие югоосетинских боевых отрядов в отражении ингушской агрессии 1992 года, подписание Концепции социально-экономической и культурной интеграции в 1993 г., подписание межправительственного Соглашения в 1996 г., ряд соглашений между ведомствами и общественными организациями обоих осетинских Республик, а также, разумеется, регулярные встречи руководителей, начиная с первых лиц.

Южных осетин непрерывно и эффективно мотивировала к воссоединению вынужденная непрекращающаяся борьба с грузинским национал-экстремизмом, вновь обострившаяся с приходом к власти М. Н. Саакашвили. На Севере рост общественной поддержки лозунга воссоединения (первоначально собиравшего менее шестой части голосов опрошенных) начался после ингушско-осетинской войны, и получил продолжение в ходе террористического давления на Северную Осетию; особенно глубокое влияние в этом отношении оказала беспрецедентная трагедия Беслана. Общая беда роднит людей, это известный факт. Большой импульс к сближению дал шестой съезд осетин, проведённый «Стыр Ныхасом» в Цхинвале: на мой взгляд, именно он привёл к завершению перелома в общественных умонастроениях северян, воочию увидевших, в каких условиях южане ведут борьбу за национальное самоопределение и воссоединение народа.
Агрессия режима Саакашвили против Южной Осетии в августе 2008 г. заставила Россию перейти свой «Рубикон» — иного было не дано, так как уничтожение Южной Осетии вместе с её народом, а именно так стоял вопрос, с неизбежностью повлёк бы губительные последствия для Северной Осетии и всего Северного Кавказа в целом. Операция по принуждению агрессора к миру была проведена в пятидневный срок, и её абсолютно логичным следствием стало признание Россией Республики Южная Осетия (и Абхазии) в качестве независимого суверенного государства. Тем самым стратегическая задача создания собственного признанного государства южными осетинами была решена – решена ценой тяжёлых потерь, лишений, ценой 18-летней беспримерной борьбы за право исторического выбора.
Казалось бы, теперь, после обретения признанного государства, с очевидностью надо приступать к решению задачи воссоединения осетинского народа в составе России; но тут обнаружились весьма неожиданные обстоятельства.

В ходе дискуссий о путях послевоенного развития признанного югоосетинского государства обозначились политики, причём именно местные, отказывающие осетинам в праве на воссоединении – и не сегодня, а навсегда.

Пожалуй, впервые в острой форме это было продемонстрировано 16 сентября 2011 г. в ходе «круглого стола» в медиа-центре «Ир» на тему «Южная Осетия: до и после признания». На мою констатацию того, что «хорошо известно, что большинство народа готово к вхождению в состав России» весьма эмоционально отреагировал заместитель председателя парламента РЮО Юрий Альбертович Дзиццойты. Его посыл заключается в том, что «мы никогда не входили в состав России, поэтому о воссоединении говорить несерьёзно и его больше волнует сохранение государственных структур»[23], что и было акцентировано им в ходе дальнейшей дискуссии[24].
Видимо, общественно-политический резонанс в преддверии выборов получился нешуточный, потому что ряд московских наблюдателей бросились заботливо уверять южных осетин в том, что о воссоединении надо забыть. Так, одной из характерных была публикация главного редактора ИА «Вестник Кавказа» Алексея Власова[25], где идея воссоединения была названа опасной, авантюрной, спекулятивной, политтехнологической и идеологической шелухой, и, наконец, «освящение» этого остракизма авторитетом президента Медведева: «В настоящее время ни юридических, ни фактических предпосылок (воссоединения. – К. Д.) нет. И с этим были связаны мои указы о признании независимости».

Однако «главным калибром» здесь, безусловно, надо признать чрезвычайного и полномочного посла РЮО в РФ Дмитрия Николаевича Медоева, опубликовавшего в «Южной Осетии» поистине разгромную статью, в которой о теме воссоединения пишет, как о «фантазиях наших недругов», что «сама постановка этого вопроса, особенно сегодня, носит провокационный характер», «не имеет законных оснований», «эта тема кем-то заказана», «не все в полной мере ощущают то, насколько важно для наших стран признание независимости» и т. д.[26] Полной неожиданностью для меня стало то, что именно меня посол обозначает как «видного политика, поднявшего вопрос» о воссоединении – именно это побудило меня выступить с ответной статьёй с обстоятельным разбором текста Д. Н. Медоева[27]. Аргументы, приводимые послом, на мой взгляд, не умещаются в нормальном сознании, а самому стремлению народа к воссоединению он выносит беспощадный приговор: «Эта идея несостоятельна».

Особо значимо в этом контексте то, что он позволяет себе выступать от имени большинства: «МЫ – это большинство нашего народа». Что ж, в порядке экспертного анализа обратимся к научным данным о распределении мнений по рассматриваемому вопросу.

По данным социологического исследования, проведённого московским Институтом социального маркетинга под руководством профессора Высшей школы экономики С. Р. Хайкина, «считают, что Южной Осетии будет лучше, если она станет частью Российской Федерации, 77% опрошенных, причем больше половины (57%) полностью в этом уверены»[28]. Социологический опрос владикавказского СОЦСИ ИСПИ РАН совместно с ЦСиМИ SOCIUM: на вопрос «Как Вы относитесь к возможности воссоединения РЮО и РСО — А и дальнейшему вступлению РЮО в состав РФ?» (несмотря на его неуклюжесть) положительно ответили 87,9%, считают более положительным, чем отрицательным ещё 5,6%, отрицательно 2,1%[29]. Этот же опрос в Северной Осетии дал цифру поддерживающих объединение 53%, т. е. впервые в новейшей истории (после распада СССР) за воссоединение высказались более половины северян. Наконец, мои блиц-опросы общественного мнения (сослуживцы, студенты, соседи, родня и т. д.) устойчиво показывают, что идею воссоединения в составе России поддерживают более 80%, отрицательно относятся 3-4%.

Обратимся теперь к мнению по данному вопросу руководителей РЮО. Оказывается, воссоединение в составе России поддерживали и поддерживают все первые лица РЮО.

Так, при Т. Г. Кулумбегове (ныне покойном), по инициативе которого была провозглашена Республика, было принято специальное постановление Верховного Совета РЮО о вхождении в состав России[30], и я лично свидетельствую, что иной стратегии национального движения Торез Георгиевич не мыслил.

З. Н. Гассиев: «Если у нас некоторые хотят увековечить отношения между Южной Осетией и Россией как государствами, то это будет наша погибель. Мы не к этому стремимся. (…) Нам не нужна Северная и Южная Осетии (…) нам нужна единая Осетия, этого можно достичь единственным путём – принять Южную Осетию в состав России и объединить её с Северной Осетией в одну республику»[31]; и наоборот, «даже при благосклоннейшем отношении к нам России я бы не желал Южной Осетии существовать в статусе независимого государства».

Л. А. Чибиров: «Давайте будем реалистами. (…) Я всё же считаю, что в объединённой Осетии у нас будет больше гарантий прочного и предсказуемого политического будущего, более полного раскрытия творческих и духовных сил нашего народа. Так думают и 80% недавно опрошенных нашими социологами граждан Южной Осетии»[32].

Э. Д. Кокойты: «Независимость – только первый этап нашей борьбы. Мы – малочисленный разделенный народ. Для сохранения языка, культуры, самобытности нужно объединить наши усилия. Сегодня юг и север Осетии близки как никогда. (…) Так что следующий этап – объединение двух частей разделенной Осетии»[33]. Отмечу, что посол РЮО в РФ своей указанной статьёй пошёл вразрез с политической установкой своего непосредственного руководства, в связи с чем многие в РЮО и за её пределами ожидали его освобождения от занимаемой должности; однако Э. Д. Кокойты, видимо, с учётом приближающихся выборов, организационных выводов делать не стал[34].

Наконец, Л. Х. Тибилов: «Осетия будет единой в составе России»[35].
Специальное исследование по данной проблеме провёл Инал Борисович Санакоев[36], на основании обширного материала так охарактеризовавший сегодняшнее состояние вещей: «Если упустить этот момент, то разделённость Осетии может быть законсервирована на неопределённое время и перейти, в конечном счёте, в фазу длительной стагнации и разрушения этнонациональной идентичности осетинского народа»[37].

Здесь уместно будет и отметить ясную, принципиальную позицию Главы Республики Северная Осетия – Алания: «Я считаю, что она (Южная Осетия. – К. Д.) всегда была и должна была быть в составе России. Потому что Осетия под крыло Российского государства входила единая. Поэтому эта несправедливость должна быть устранена. (…) Пока то, что есть – очень хорошо, ради этого стоило жить хотя бы моему поколению – Южная Осетия получила независимость. А что будет дальше? Скорее всего, будет то, что должно быть. Естественноисторическим образом мы будем вместе и будем в составе России»[38].

Выражая именно волю подавляющего большинства сограждан, высказался председатель Союза писателей РЮО Мелитон Резоевич Казиев: «Сейчас нам нужно думать не о собственной выгоде, а о самой высокой цели – нашей национальной идее – о воссоединении двух частей Осетии»[39]. Здесь мы видим ещё одну формулировку национальной идеи – писатель прямо именует её воссоединением Осетии.

В России соответствующее мнение людей, не поддавшихся обработке грузинского лобби, высказывает директор Института новейших государств Алексей Мартынов: «Думаю, воссоединение осетинского народа в едином субъекте РФ, который искусственно поделён на Северную и Южную, было бы логичным шагом. Зачем же тогда держать там военную базу? Другого пути нет» [40].

Наконец, последняя и очень важная новость: 5 сентября в Цхинвале проведён первый учредительный съезд Республиканской политической партии «Единая Осетия», провозгласившей своей целью воссоединение Осетии в составе России. Лидер партии Анатолий Ильич Бибилов, министр МЧС РЮО, на президентских выборах набрал более 40% голосов (на мой взгляд – что называется, вопреки всему).

Таким образом, и по этой кардинальной проблеме научному сообществу надлежит выработать свои рекомендации и представить их общественности и властям Осетии и России.

Культурологические маркеры национальной идентификации можно изложить в общих чертах следующим образом.

Согласен с теми, кто начинает с религии. Здесь мы имеем в Южной Осетии очевидную доминацию православного христианства, и надо отметить, что работа государства в этом направлении достаточно результативна. Существует должность уполномоченного по делам религии при Президенте РЮО, ряд лет её занимает Соня Абесаломовна Хубаева – компетентный и авторитетный специалист и чиновник[41]. Образование и развитие православной общины в РЮО неразрывно связано с именем Александра Пухаева, чьи заслуги в деле возрождения Аланской епархии не нуждаются в аргументах. В сане епископа Георгия (Пухатэ) он возглавлял епархию до недавнего времени.

В настоящее время епархия входит в Греческую Церковь Противостоящих (синод митрополита Киприана). После определённых нестроений в епархии решением греческого церковного руководства епископ Георгий был освобождён от служения и выехал из Южной Осетии.
Государство, подписавшее с Аланской епархией Соглашение конкордатного типа, поддерживает развитие православия. В Конституции РЮО есть статья, указывающая на православие как на основу национальной духовности (наряду с традиционными осетинскими верованиями).  Здесь надо отметить, что, пожалуй, именно в православно-церковной лексике использование этнонима «аланы» следует считать вполне правомерным, так как Аланская епархия с очевидностью является возрождением и продолжением исторической Аланской епархии, прекратившей своё «телесное» существование с разгромом Аланского царства.

Государством предпринимались неоднократные усилия по решению вопроса о сближении с РПЦ МП с конечной целью вхождения в её состав, православная община собирала подписи поддержки этих инициатив, но московское священноначалие ведёт себя крайне осторожно в данном каноническом вопросе. Политическое измерение религиозной проблематики, в любом случае, обязывает государство и общество ставить неизбежный вопрос: насколько соответствует стратегическим интересам РЮО и гаранта её безопасности России ситуация, когда решения по православию в РЮО принимаются несколькими людьми, проживающими в одной из стран НАТО?
Что касается ислама, то в Южной Осетии его нет и в обозримой исторической ретроспективе не было. В Северной Осетии активно развивается исламская община, имеющая длительную традицию.

Проявляют себя также активисты возрождения, по их словам, древнего национального осетинского верования – исконной религии осетин (одно из предлагаемых названий – Уасдин).  В научном плане эта проблематика имеет свои сложности: возможно, будут обнаружены доказательства автономного формирования единобожия у наших далёких предков, в таком случае будет получен ключ к выявлению сохранившихся его элементов в нынешнем комплексе народных религиозных обычаев. Однако во многом деятельность активистов возрождения «древней осетинской религии» похожа на конструирование этнорелигии, призванной выступить именно кардинальным идентификатором этноса-народа.

Язык – один из важнейших культурообразующих элементов. Состояние осетинского языка в настоящее время вызывает обоснованную тревогу;  известно, что он занесён ЮНЕСКО в перечень языков, находящихся под угрозой исчезновения. Вместе с тем алармистские настроения многих осетинских публицистов и филологов нередко преувеличены. Налицо серьёзный рост объёма применения осетинского языка в национальной жизни и Севера, и Юга Осетии. Развивается национальное телевидение, издаются газеты и журналы, книги на родном языке; улучшается ситуация с его преподаванием в школе, в этом отношении интерес вызывает эксперимент по полилингвальным школам, проводящийся в настоящее время в Северной Осетии[42].

Интересно, что в 20-е годы ХХ в. руководством Южной Осетии предпринимались энергичные и систематические меры по языковому развитию, в том числе его использованию в деятельности органов государственной власти и управления: «Циком Автономной Области Юго-Осетии от 14/VII с/г. (1923 г. – К. Д.) обсуждался вопрос «О введении в пределах области Осетинского языка как государственного» (согласно резолюции 12 Съезда РКП по национальному вопросу) и постановлено:
Ввести постепенно осетинский язык во всех советских, партийных и профессиональных органах Автономной Области Юго-Осетии. Языком сношения с соседними республиками оставить русский язык»[43].
19 – 23 августа 1924 г. в Цхинвале прошёл  I объединённый съезд деятелей народного образования Северной и Южной Осетии, решения которого по языку были официально оформлены постановлением бюро Северо-Осетинского Обкома партии в сентябре 1927 г.

Ещё в 1929 г. было принято одно из последних постановлений того периода по вопросу «национализации делопроизводства»: «1. Просить ЦИК Юго-Осетии о скорейшем переводе делопроизводства в центральных учреждениях на осетинский язык.  2. Предложить всем Исполкомам и районным учреждениям с октября м-ца с. г. приступить к введению делопроизводства на осетинском языке, а в смешанных районах – на грузинском и осетинском языках»[44]. Но уже в 30-е гг., по мере усиления республиканских (грузинских) репрессивных органов, такая активность стала расцениваться как «осетинский национализм», и в 1937 г. был арестован и погиб в застенках НКВД автор первой программы национального языкового развития Александр Тибилов (чьё имя ныне носит ЮОГУ).
Общему ходу научного развития в СССР и личному таланту В. И. Абаева мы обязаны появлением «Историко-этимологического словаря осетинского языка» — выдающегося культурного достижения осетинского народа, да и всей мировой филологии. Плодотворно работали специалисты и в последние десятилетия, чему свидетельством является Словарь осетинского языка, подготовленный к изданию в ЮОНИИ и удостоенный Госпремии им. К. Л. Хетагурова.

Работы у национальных филологов, однако, непочатый край, и это, безусловно, также один из вопросов, по которому надлежит сформулировать научные предложения в адрес государственной власти.
Наконец, завершить рассмотрение следует, видимо, вопросом демографии. Это – поистине больной вопрос национального осетинского бытия.
Ситуация у осетин в этом отношении практически катастрофическая. В данном случае я не привожу ссылок на специалистов, так как всё настолько очевидно… При сохранении имеющихся тенденций и с учётом демографических показателей соседних народов осетинам грозит утрата ряда  необходимых условий, обстоятельств выживания. Особо тяжёлая ситуация на Юге Осетии, где людей уже перестаёт хватать на обеспечение минимально необходимого уровня деятельности систем жизнеобеспечения. При этом внятной национальной демографической политики не видно – наоборот, наблюдается процесс эрозии семейных ценностей, распада семьи  её традиционном репродуктивном понимании. Попросту говоря, детей у осетин рождается меньше, чем нужно для исторического выживания. Что же делать? Об этом нам тоже надо представить свои рекомендации.

Национальная идея осетин, памятуя об озвученной профессором Р. С. Бзаровым максиме «Россия – национальное государство осетинского народа», не может представлять из себя изолированный метаисторический феномен; напротив, в долженствующем мире эйдосов она императивно составляет неотъемлемую, органичную, комплементарную часть российской национальной идеи. Драматический процесс её обретения в новых исторических реалиях составляет сущностное содержание сегодняшнего российского интеллектуально-патриотического поиска, и здесь нельзя не согласиться с мнением Натальи Алексеевны Нарочницкой: «Если выстоит русский народ, если он восстановит себя как будущую силу государства (…), то расцветут и все другие народы, которые сохранили верность нашему общему историческому проекту. Поэтому вы правильно говорите о том, что в нашем государстве проблема с отсутствием подлинного мировоззрения, подлинной идеологии»[45]. Отсюда ясно, что исторический выбор, завещанный нам нашими предками, обязывает нас к солидарной работе с российскими коллегами  этом направлении.

Разумеется, изложенные соображения не охватывают всего комплекса вопросов, связанных с обобщающим понятием национальной идеи. Но и задача данного рассмотрения заключается не в максимально полном рассмотрении всех аспектов национальной идеи, но в указании определённых её главных параметров. И завершается данное рассмотрение тем, с чего его следовало бы начать – с определения самого понятия национальной идеи.
Итак, национальную идею можно определить как систему приоритетов национального развития и способов их достижения (реализации) с целью обеспечения исторического бытия нации. Подставляя в эту «формулу» конкретные значения набора основных показателей, мы получаем «на выходе» прикладные государственно-политические программы, осуществляющие «мечту народа о бессмертии».

---

[1] Конференция была организована Администрацией Президента РЮО (помощник Президента К. Дзугаев) и Министерством по делам молодёжи, спорта и туризма (министр Э. Бедоева), по итогам работы был издан сборник: Республика Южная Осетия: признание и перспективы. Материалы 1-й международной научно-практической конференции. Цхинвал, 2009.

[2] Вестник Медиа-центра «Ир», №№ 1 – 5. Цхинвал, 2011. (Гл. ред. И. Гаглоева).

[3] Хотя надо упомянуть конференцию «Россия на Кавказе. Начало XXI века. Внутриполитические аспекты и внешнеполитические факторы», состоявшуюся во Владикавказе 15. 09. 2012. Ни один представитель Юга Осетии на неё приглашён не был…

[4] Дзагоева Р. Посол РФ в РЮО Эльбрус Каргиев // Республика. № 4 – 5, январь 2012.

[5] Дугин А. Эволюция национальной идеи Руси (России) // Отечественные записки. № 3, 2002. http://www.strana-oz.ru/2002/3/evolyuciya-nacionalnoy-idei-rusi-rossii
   Значение национальной идеи как смыслообразующего концепта бытия народа и государства в России всё более осознаётся уже и на уровне журналистики. Характерно следующее размышление: «Россия, как всегда, оказалась на перепутье, где все дороги ведут в тупик или в пропасть. Выход один – взлететь. Но для этого нужна Сверхидея, которую пока не нашли, хотя она уже бродит в беспокойных головах» (Стешин Д. Бессмысленно искать наше будущее в прошлом // Комсомольская правда (Южная Осетия). 20. 07. 2012).
   Или, например: «Россия на протяжении тысячелетия была исключительно проектной страной и попросту не может существовать без великой идеи. Разрушение «Красного» проекта впервые в истории оставило ее в идейном вакууме: никаких проектных ценностей для России пока не видно. Вменить нашим народам ценности «Западного» проекта, прямо скажем, не удалось» (Хазин М. Мир на пороге новых перемен // Дружба народов. № 7, 2012), — это уже глас из среды политэкономов.

[6] Путин В. Новый интеграционный проект для Евразии – будущее, которое рождается сегодня // Известия 4. 10. 2011. См. также: Дай Сюй. Китаю и России следует создать Евразийский альянс // Женьмин жибао 30. 01. 2012  http://russian.people.com.cn/95181/7714612.html.

[7] «Сама мысль о том, — пишет выдающийся осетинский историк Юрий Сергеевич Гаглойти, — что история осетин гораздо древнее истории алан и что осетины – потомки того «доисторического народа», который оставил свои следы в гидронимике Европы, безусловно, заслуживает внимания» (Гаглойти Ю. С. Осетинское дон – «река» в названиях рек Кавказа и Европы // Избранные труды. Цхинвал, 2010. С. 777).

[8] Тишков В. А. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии. М. 2003. С. 60. «Под категорией народ в смысле этнической общности мною понимается группа людей, члены которой имеют общие название и элементы культуры, обладают мифом (версией) об общем происхождении и общей исторической памятью, ассоциируют себя с особой территорией и обладают чувством солидарности» (там же).

[9] Гутнов Ф. Кто мы родом? // Социалистическая Осетия. 3. 11. 1990.

[10] Дзанайты Х. Г. Национальная доктрина Алании. Владикавказ, 2001 (Издание Международного Аланского Конгресса). С. 3. «Служители истины путем красоты смогли донести до современников необоримый дух, присущий аланам. (…) С учетом всего вышеизложенного, принятию закона о языке в обязательном порядке должен предшествовать законодательный, исторический акт возвращения народу его общего самоназвания – АЛАН. Исходя из этого, речь в законе должна идти не об «осетинском», а об аланском языке» (цит., с. 33). «Аланы должны раз и навсегда отказаться от затянувшейся роли «живца» в российско-грузинских отношениях» (цит., с. 40).

[11] Заявление-предложение настоятеля Аланского подворья Москвы священника Саурмага Баззатэ Президенту Всемирного Аланского Конгресса господину Хетагурову Казбеку Давидовичу // Текущий архив Уполномоченного по делам религии при Президенте Республики Южная Осетия.
   В 1966 г. в Тбилиси (!) вышла монография Ю. С. Гаглойти «Аланы и вопросы этногенеза осетин», основные научные результаты которой не только не устарели, но получили полное подтверждение за истёкшие десятилетия. По теме отмечу публикации Т. К. Дзокаевой «Осетины в плену у аланов. (Долгая жизнь идеологемы)» (Владикавказ, 2007) и «Осетины  — потомки осетин» (Москва, 2010); отношение к ним разное, но резюме автора трудно оспаривать: «Зачем казаться аланами, когда можно быть осетином?» (Вл. 2007. С. 163). Отмечу также книгу К. Г. Созаева «Кто мы родом: осетины или аланы?» (Вл., 2000).

[12] Джиоты А. Россия и Осетия – это уникальный союз // Южная Осетия. 30. 08. 2012.

[13] Шнирельман В. А. Быть аланами. Интеллектуалы и политика на Северном Кавказе в XX веке. М., 2006.

[14] Хачирти А. К. Кто мы? (Ещё раз о национальном самосознании) // Социалистическая Осетия. 12. 12. 1989.

[15] Из гуманитариев отмечу Ботаза Тасоева с его стихотворением: «Ацы зӕхх хуыйны Ирыстон, // Ацы бӕстӕ у Ирыстон, // Уый мӕ фыдӕлтӕ ныффыстой, // Туг, сӕ тугӕй йӕ ныффыстой, // Ӕмӕ йӕ ӕз дӕр ныффыстон: // Арф мӕ зӕрдӕйы ныффыстон, // Зӕхх, кӕй ном хуыйны Ирыстон, // У мӕ уарзт ӕмӕ мӕ рисдон!» («Имя сей земли – Иристон, // Этот край зовут Иристон, // Так нам предки написали, // Кровью собственной писали, // Вот и я пишу – Иристон, // В глуби сердца записал я: // Край, что мы зовём Иристон, // Он любовь и боль моя!» (перевод мой. – К. Д.)) (Тасоев Б. Ради счастья Осетии. Цхинвал, 1993. С. 8 (на осет. яз.)).

[16] См.: Блиев М. М. Осетинское посольство в Петербурге. 1749 – 1752 г. г. Орджоникидзе, 1961;  Русско-осетинские отношения в XVIII веке. В 2-х тт. Орджоникидзе, 1976 – 1984.

[17] Бзаров Р. С. Независимость Республики Южная Осетия – гарантия безопасности и надёжного будущего осетинского народа // Стыр Ныхас (газета всеосетинского народного общественного движения «Стыр Ныхас»), № 31 сентябрь 2007. Осетины имели, по определению Р. С. Бзарова, «свободную конфедерацию самоуправляющихся земель-областей (осет. «комбæстæ»), которые по-русски принято называть обществами».

[18] Меморандум трудовой Южной Осетии. 28 мая 1920 г. // Политический архив Центрального государственного архива (ПА ЦГА) РЮО, ф. 1,  оп. 1, д. 1, л. 9 – 23.

[19] «Препровождая при сём выписку протокола Совета Кобийского района и копию доклада уполномоченных, поданного тов. Орджоникидзе, Исполком Кобийского района согласно постановлению Совета просит ЦИКа Юго-Осетии всемерно поддержать ходатайство нашего района о присоединении его к образующейся Авт. Соц. Сов. Респ. Осетии» (В ЦИК Автономной области Юго-Осетии // ПА ЦГА РЮО, ф. 1, оп. 1, д. 213, кор. 12, л. 54). По проблеме отторгнутого региона см.: Гаглойти Ю. С. Из истории Восточной Осетии: Арвыком, Тырсы, Гудыком // Отчий край. Тырсыгом, Хъуыдыком. Къобы зылд. Составители А. Б. Бациев, Т. А. Кокайты. Владикавказ, 2008. С. 19 – 42. Также: Лалиева Ю. Н., Цховребов И. Н. О границах Южной Осетии // Южная Осетия. 9. 02. 1994: «На самом деле (…) грузины втихаря прибрали к рукам целый осетинский район, северную часть которого, начиная от села Коб до водораздельного хребта, присоединили к Казбекскому району, а южную часть от Крестового перевала до юго-восточной границы Ленингорского района включили в Душетский район». Высказался и председатель Союза писателей РЮО Мелитон Резоевич Казиев: «Осетинские территории от Пасанаур до Ларса были оккупированы Грузией во время советской власти. И в данное время Кудское ущелье (где родились Сека и Цомак Гадиевы), Трусовское ущелье (колыбель многих осетинских поэтов), Кобская котловина (родина Васо Абаева) являются оккупированными Грузией территориями» (Казиев М. Р. Информатор не компетентен // Южная Осетия. 17.04.2012).

[20] При Берия в Тбилиси объединение Осетии посчитали нелепой политической болтовнёй // Республика. № 61 – 63, сентябрь 2011.

[21] Дзидзоев В. Д., Дзугаев К. Г. Южная Осетия в ретроспективе грузино-осетинских отношений. Цхинвал, 2007.

[22] Ванеев В. Д. Люди, помните о нас. Цхинвал, 2005. С. 9 – 10.

[23] Келехсаев А. Главная национальная идея – безопасность и сохранение народа // Южная Осетия. 20. 09. 2011.

[24] Впрочем, позиция Ю. А. Дзиццойты по вопросу объединения была известна и ранее, и даже подвергалась критике: ««Южная Осетия продолжением Алагирского района не может быть» — это естественный вопрос, но объявлять личное мнение вместо более полумиллионного осетинского народа, что «никакого объединения никогда не будет» — это не совсем тактично и слишком громко сказано» (Кортиев Л., Кабисов Л., Фидаров А., Кесаев Г. Оберегать основы единения Осетии // Стыр Ныхас. № 10 мая 2010; авторы – строители Рукского тоннеля). Это была реакция на публикацию: Вазагов Ю., Келехсаев А. Юрий Дзиццойты: «Вопрос о Трусовском ущелье должна ставить Северная Осетия, а о Кудском ущелье – Южная Осетия» // ЮО. 3. 02. 2010.
   По общеполитической позиции Ю. А. Дзиццойты имела место более резкая критика: «Антироссийская риторика уже тогда, задолго до выборов, нанесла ощутимый урон авторитету вице-спикера парламента Юрия Дзиццойты. (…) И сегодня он без всякого преувеличения является не более чем олицетворением чёрных реакционных сил, привыкших лишь кликушествовать» (Битаров А. Чемодан. Вокзал… Куда? // Осетия. Свободный взгляд. 7. 04. 2012).

[25] Власов А. Южная Осетия: три недели до выборов // Комсомольская правда. (Южная Осетия. Газета нашей республики.) 28. 10. 2011.

[26] Медоев Д. Н. НАШ НАРОД ВЫБРАЛ СВОБОДУ, или Кто в Осетии против независимости? // Южная Осетия. 20. 10. 2011. Статья с некоторыми дополнениями размещена также на сайте «Осрадио», в изменённом виде опубликована в «Независимой газете», а кроме того, посол выступил с несколькими интервью, в которых пропагандировал своё утверждение о недопустимости воссоединения, в том числе 25. 09. 2012 – точно в день проведения в Цхинвале конференции «Национальная идея и государственная политика», где тема воссоединения была одной из центральных.

[27] Дзугаев К. Г. НАШ НАРОД ВЫБРАЛ СВОБОДУ, или Кто в Осетии против воссоединения осетин? // ИА «РЕС» http://cominf.org/node/1166490010; опубликована также в газете «Российские вести» № 36 31. 11. – 6. 12. 2011, и размещена на сайте Народной партии РЮО. Необходимо отметить, что моё официальное предложение газете «Южная Осетия опубликовать эту статью в порядке ответа на статью Д. Н. Медоева было проигнорировано. Более того, из моей публикации «Россия – национальное государство осетинского народа» («Южная Осетия» 7. 06. 2012), являющейся отзывом на книгу доктора исторических наук Евгении Арсентьевны Джиоевой редакция без согласования со мной изъяла часть текста, посвящённую проблематике единения Осетии.  Наконец, газета не опубликовала ни слова о проведённой 25 – 26 сентября в Цхинвале конференции «Национальная идея и государственная политика», где одной из центральных тем была проблематика воссоединения (кроме краткой публикации от пресс-службы Президента). Что и говорить, симптоматичная позиция руководства редакции…

[28] http://www.tribuna.ru/news/politics/presidential_elections_in_south_osse…

[29] Геворкян А. В Южной Осети 87,9% за воссоединение народа в составе России //Российские вести. 10—16.10.2011.

[30] Документ сгорел во время пожара в здании парламента 8 августа 2008 г., но доказательство сохранилось в виде формулировки второго вопроса референдума 1992 г.: «Согласны ли Вы с решением Верховного Совета Независимой Республики Южная Осетия от 1 сентября 1991 г. о воссоединении с Россией». Решения, отмечу, никто никогда не отменял.

[31] Гассиев З. Н. В Южной Осетии должна быть крепкая российская власть // Бюллетень Государственного информационного агенства «РЕС». 26. 08. 2010. http://cominf.org/node/1166484277

[32] «Быть президентом – тяжкое бремя». Людвиг Чибиров – о политической ситуации в Южной Осетии // Северная Осетия. 12. 10. 11.

[33] Котенок Ю. Эдуард Кокойты: мы к вхождению в состав России готовы // http://www.utro.ru/articles/2006/11/13/600547.shtml

[34] Видимо, не случайно агентство РЕГНУМ отреагировало на статью Д. Н. Медоева в день её публикации материалом под характерным названием «Посол Южной Осетии в России выступил против воссоединения осетин в составе России» (www.regnum.ru/news/polit/1457995.html). В связи с этим в Южной Осетии многие обратили самое серьёзное внимание на предупреждение начальника сектора кавказских исследований Российского института стратегических исследований (РИСИ) Яны Александровны Амелиной о существовании и успешной активности федерального грузинского лобби, сумевшего за четыре прошедших года после «08. 08. 08» навязать свою трактовку событий значительной части социально активных граждан России (Козаев С. Эксперты обсудили вопросы мира и согласия на Кавказе // Южная Осетия. 11. 08. 2012).

[35] Л.Тибилов: Осетия будет единой в составе России // http://top.rbc.ru/politics/08/08/2012/663590.shtml

[36] Санакоев И. Б. Разделённость Осетии в зеркале общественного мнения.  Владикавказ, 2011. Автор – кандидат политических наук, старший научный сотрудник Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований (СОИГСИ).

[37] Санакоев И. Б. Разделённость осетинского народа в зеркале общественного мнения // Южная Осетия. 26. 01. 2012.

[38] Мамсуров Т. Д.: «Южная Осетия всегда была и должна была быть в составе России» // Южная Осетия. 26. 06. 2012 (перепечатка интервью корреспонденту «Эхо Москвы» А. Соломину).

[39] Казиев М. Р. Такой радости я не испытал в жизни // Южная Осетия. 25. 08. 2012.

[40] Мартынов А. Победу 2008 года разворовали // Комсомольская правда. 3. 08. 2012. http://kp.ru/daily/25861/2828350/

[41] По теме см.: Хубаева С. А. О православии в Осетии // Учёные записки ЮОГУ. Выпуск 3. К 80-летию ЮОГУ. Цхинвал, 2011. С. 59 – 82. С. Хубаева – доцент кафедры философии ЮОГУ.

[42] На положительном опыте такой школы настаивает Р. С. Бзаров. Доктор филологических наук, профессор Н. Г. Джусойты с этим не согласен: «Нельзя подменять данную направленность наших размышлений также соображениями о пользе полилингвальной школы. (…) Главным средством сохранения и нормального функционирования нашего родного языка следует признать – предоставление осетинскому языку права быть языком обучения в средней школе хотя бы до 8 класса включительно» (Джусойты Н. Как спасти наш язык // Южная Осетия. 29. 09. 2012).

[43] Политархив ГАУ РЮО. Ф.1, оп.1, д. 93, кор. 6. Л. 6.

[44] Политархив ГАУ РЮО. Ф. 1, оп. 1, д. 410, кор. 22. Л. 36 – 36об.
 

[45] Нарочницкая Н. А. Философия победы // Завтра. № 37, сентябрь. 2012. Н. А. Нарочницкая – председатель парижского отделения Института демократии и сотрудничества, президент Фонда исторической перспективы, доктор исторических наук.

Национальная идея осетин: история и современность // Национальная идея и государственная политика. Международная научно-практическая конференция (по гранту Министерства образования и науки (МОН) РЮО). Республика Южная Осетия, Цхинвал, 2012.