Валерий Дзидзоев-Объективность и субъективность в современной историографии Кавказа АС-ИР

Просмотры 657

СОДЕРЖАНИЕ

Постановка вопроса
I. Взаимоотношения Грузии и Абхазии и их историческая интерпретация
II. Грузия и Южная Осетия: этапы противостояния и их интерпретация в Тбилиси и Цхинвале
III. Взаимоотношения Осетии и Чечено-Ингушетии (Республики Ингушетия) и их интерпретация: мифы, политические спекуляции и поиски исторической объективности
IV. Некомпетентность — в ранг истины в вопросах истории Великой Отечественной войны
V. Историки-кавказоведы в поисках истины в русско-чеченских взаимоотношениях
Заключение

Тема доклада настолько актуальна, многолика и многогранна, что для ее освещения понадобятся, как минимум, несколько часов, что по сути нереально, так что некоторые аспекты обозначенной проблемы из-за нехватки времени будут обойдены, о других — по той же причине, будет сказано недостаточно. Более подробно я попытаюсь остановиться на проблемах современной историографии грузино-осетинских, грузино-абхазских, ингушско-осетинских, российско-чеченских отношениях, а также Великой Отечественной войны.

Многонациональный Кавказ с древнейших времен привлекал внимание путешественников, ученых, купцов и т.д. О проблемах Кавказа писали тысячи исследователей разных стран и народов, начиная от «отца истории» Геродота и кончая нашими современниками.

В Российской Федерации Северный Кавказ является наиболее сложным многонациональным регионом, злободневные проблемы которого известны далеко за пределами нашего государства. Это сепаратизм, терроризм, политический экстремизм, межнациональное противостояние, которые серьезно угрожают национальной безопасности Российской Федерации на юге страны.

Не будет преувеличением утверждение, что на Кавказе всегда был огромный интерес к истории, к историческим исследованиям. С конца 80-х годов XX в. и по настоящее время этот интерес заметно вырос. Нет необходимости доказывать, что исторические труды способствуют формированию общественного сознания, а от правильного, объективного объяснения некоторых вопросов истории в немалой степени зависит благополучие и в межнациональных отношениях, в этнополитической обстановке в республике, в регионе, в целом в государстве. Отсюда большая научная, гражданская и нравственная ответственность не только профессиональных историков, но и всех, кто на любительском уровне упражняется в вопросах истории. Обращаю внимание на то, что последних становится все больше и больше и они вносят свою лепту в идеологические сражения между отдельными народами Кавказа, в которых отчетливо видны столкновения национальных интересов.

Анализ современной историографии Кавказа убеждает в том, что многие исследования страдают субъективностью авторов, под которым понимается отношение к чему-либо (фактам истории, процессам в этнополитике, деятельности лидеров и активистов общественных, религиозных организаций, партий и т.д.), выражающее точку зрения, вкусы, интересы, убеждения и взгляды отдельного человека, т.е. субъекта1. Сегодня уже нет сомнений в том, что исторические сочинения, написанные с пристрастием, с субъективистских позиций стали инструментом этнокультурной самоидентификации народов Кавказа, формируют общественное сознание определенной части общества. В то же время издаются труды, где авторы придерживаются строгих правил научно-исследовательского труда, постоянно ориентируются на научную объективность, нейтральность и правдивость в оценке и характеристике изучаемых явлений общественной жизни. Эти авторы формулируют выводы в своих исследованиях на основе солидной источниковой базы, сопоставляя достоверные данные науки. Конечно, в реализации объективного подхода к социальной действительности и в оценке достижений исторической науки могут быть и имели место отступления от требований познания объективной истины. Вина за это лежит и на тех исследователях, которые сознательно, или даже по независящим от них причинам, искажали факты истории, пренебрегали правилами научно-исследовательской работы, давали конъюнктурные оценки действительности (вспомним, например, совершенно разные оценки начала, хода и завершающей стадии Великой Отечественной войны или «реформ» М.С.Горбачева). Под объективностью в исторических исследованиях подразумевается такое содержание человеческих знаний, которое не зависит от воли и желаний автора, группы ученых, партии, религиозной организации и т.д. Истина «не конструируется по воле и желанию людей, а определяется содержанием отражаемого объекта, что и обусловливает ее объективность»2.

В постсоветское время противостояние между отдельными народами Кавказа приняло угрожающий размах и переросло в настоящие войны в Нагорном Карабахе, Абхазии, Южной Осетии, Северной Осетии и Ингушетии и т.д. Всем им предшествовали острые дискуссии историков и дилетантов от истории по вопросам сугубо научным (этногенез народов, древние, средневековые и современные границы между ними, принадлежность той или иной территории тому или иному народу и т.д.). Эти дискуссии продолжаются до сих пор. Иногда они дают горькие плоды, о чем пойдет речь ниже.

Примечания

1 Термин «субъективность» применяется к тем историческим сочинениям, где имеются явно ошибочные версии, выводы, суждения, односторонние трактовки вопросов истории, т.е. лишенные объективной истинности.

2 Философский словарь (Издание четвертое под редакцией И.Т.Фролова). М., 1981. С. 258.

Взаимоотношения Грузии и Абхазии и их историческая интерпретация

Взаимоотношения Грузии и Абхазии периодически носили натянутый характер. Грузинские и абхазские историки по-разному трактовали древнюю, средневековую и современную историю Грузии и Абхазии, а также их взаимоотношения. Основные разногласия между грузинским и абхазским видением древней истории Восточного Причерноморья остаются до сих пор предметом ожесточенных споров историков 3. Это касается, например, состава населения древней Колхиды. Грузинские историки видели и видят здесь грузиноязычные племена, занимавшие всю ее территорию с незапамятных времен до конца эпохи античности 4. Они же относили к грузинским племенам такие древние народы Колхиды как керкетов, колхов, санигов, гениохов и др. Следует отметить, что были и такие грузинские авторы, которые придерживались другой версии — «двуаборигенности». Они утверждали, что в Колхиде жили два разных этнических массива: предки грузин и предки абхазо-адыгов (Г.А.Меликишвили, О.Д.Лордкипанидзе, Ш.Лашхия, Н.Ю.Ломоури и др.) 5. Но и эти авторы считали, что абхазо-адыги появились там лишь в первых веках н.э. в ходе расселения горских племен по равнине, а ранее в Колхиде жили одни лишь картвелы, т.е. предки грузин.

Грузинская версия древней истории Восточного Причерноморья вызвала немало острых дискуссий и способствовала в определенной степени обострению взаимоотношений Абхазии и Грузии. Новая страница в истории Восточного Причерноморья принадлежит сванскому историку Т.Ш.Мибчуани, который в начале 90-х годов XX в., т.е. во время грузино-абхазской войны 1992 — 1993 гг., обнародовал свою версию древней истории Колхиды 6. По мнению Мибчуани, вся территория между рекой Чорохи и Гагрой была ареалом древнего расселения сванов. По существу, сванский историк разработал сваноцентристскую концепцию древней истории Колхиды. Традиционную грузинскую версию древней истории Колхиды он попытался разоблачить, хотя не привел достаточно убедительных аргументов. По его версии Эгриси (Колхида) было ранним политическим образованием сванов, которое затем было присоединено к Лазике. По версии Мибчуани сваны подверглись ассимиляции со стороны мегрелов. При этом он пытался доказать, что часть мегрелов до сих пор помнит о своем сванском происхождении. Согласно его версии древнегреческие мореплаватели посетили не вообще картвелов, а непосредственно предков сванов. При этом Мибчуани конкретных примеров и убедительных аргументов не привел. Но, тем не менее, сделал ошибочный вывод о том, что древняя Колхида является именно сванским наследием.

На эту проблему кавказоведения по-другому смотрят абхазские историки. Для них керкеты, гениохи, ахеи, саниги и другие древние племена, которые обитали в приморской и предгорной частях Восточного Причерноморья, были не сванами, а предками абхазского народа (З.В.Анчабадзе, Ш.Д.Инал-Ипа, Г.А.Дзидзария, М.М.Гунба и др.) 7. Абхазские историки особое внимание обращают, как правило, на абсилов и абазгов и пытаются доказать, что появление этих племен, т.е. предков современных абхазов на карте древней Колхиды связано не с их миграцией из-за гор (так считают многие грузинские историки), а с уточнением номенклатуры местных племен, сделанным отдельными позднеантичными авторами (Плиний, Арриан), побывавшими в этих местах и знавшими хорошо историю древних обитателей Колхиды. Согласно версии абхазских историков З.В.Анчабадзе, Ш.Д.Инал-Ипа и других, предки абхазов с незапамятных времен жили на территории Восточного Причерноморья. Они же доказывают, что грузинское население туда попало значительно позже абхазского. Отсюда абхазскими историками делается вывод, что не было никакой «двуаборигенности» 8. Следует отметить, что абхазские историки не разделяют версию грузинских коллег в отношении истории Колхидского царства. Так, например, они считали Колхидское царство не единым централизованным государством, а непрочным образованием, состоявшим из различных племен. Эту версию отстаивали профессора Ш.Д.Инал-Ипа, Г.А.Дзидзария, З.В.Анчабадзе 9 и другие. Абхазские историки были едины с грузинскими коллегами в том, что Колхидское царство сформировалось на местной основе. В доказательство этой версии приводились убедительные факты и аргументы, особенно археологические. Вместе с тем абхазские историки, на мой взгляд, делали и делают слишком большой акцент на связях Колхидского царства с абхазами.

Соперничество абхазских и грузинских историков находит отражение и в интерпретации появления христианства в Грузии. Есть немало конкретных фактов, которые свидетельствуют о том, что христианство проникло в Грузию и Абхазию одновременно в IV в., хотя и разными путями. Грузинские авторы, освещая этот вопрос, уделяют исключительно большое внимание деятельности святой Нино (Нины), которая пришла в Мцхету из Каппадокии и оказала огромное влияние на картлийского царя. Влияние святой Нино (Нины) на царя было настолько огромным, что он сделал христианство официальной религией своего царства (Н.А.Бердзе-нишвили, Ш.А.Амиранашвили, Л.И.Тухашвили, В.В.Беридзе и др.) 10. Проблема здесь в том, что грузинские авторы сильно преуменьшают, а иногда и замалчивают роль Абхазии в распространении христианства в Закавказье. Так, например, во многих работах грузинских авторов, посвященных истории искусства и архитектуры Грузии лишь вскользь упоминается о раннехристианских храмах на территории Абхазии. Иногда эти очевидные факты просто обходятся грузинскими историками (Ш.А.Амиранашвили, В.В.Беридзе, Н.Ш.Джанберидзе, И.Н.Цицишвили и др.) 11, что вызывает раздражение у их абхазских коллег.

Следует отметить, что христианство проникло на территорию абазгов, т.е. предков абхазов из Византии еще в IV в. С тех пор Абхазию можно и нужно считать одним из центров христианства на Кавказе. Следует также подчеркнуть, что государственной религией у абазгов христианство стало в VI в. Абхазские авторы, как правило, подчеркивают, что на территории Абхазии (в Питиунте) археологи обнаружили остатки единственного в Грузии трехнефного храма V в., что в 551 году там был построен храм специально для абхазов и что там располагалась резиденция абхазских католикосов, чья духовная власть распространялась на всю Западную Грузию (З.В.Анчабадзе, Ш.Д.Инал-Ипа, Г.А.Дзидзария и др.) 12.

Еще одна сложная проблема грузино-абхазских взаимоотношений состояла в том, что некоторые принципиальные вопросы истории Абхазии в советское время писались грузинскими авторами. Так, например, в учебнике по истории Абхазии главы, посвященные наиболее дискуссионным вопросам (проблема формирования Абхазского царства), были написаны грузинским историком М.Д.Лордкипанидзе. Она написала свою главу с позиций грузинского шовинизма, делая акцент на преобладании грузинского населения в Абхазском царстве. Фактически она воспроизвела концепцию академика С.Н.Джанашиа, которую абхазские историки не разделяли. Она, например, доказывала, что Абхазское царство было «грузинским политическим образованием». Кроме того, она увидела «стремление абхазского феодального общества приобщиться к более высокому грузинскому укладу жизни» 13. В том же учебнике абхазский историк профессор З.В.Анчабадзе в своей части утверждал, что абхазская знать не мирилась со своим подчиненным положением в объединенной Грузии и периодически устраивала мятежи 14. При написании этого учебника четко обнаружилось абхазо-грузинское соперничество историков.

Следующий учебник по истории Абхазии, вышедший в 1986, году содержал те же концептуальные подходы грузинских авторов на историю Абхазии. Интересно отметить, что партийно-советские чиновники Грузии активно вмешивались в создание этого учебника. Об этом свидетельствует постановление ЦК Компартии Грузии от 25 апреля 1978 года, где содержалось требование обсудить макет учебника на заседании бюро ЦК Компартии Грузии. Эти и другие факты соперничества абхазских и грузинских историков достаточно накаляли в целом грузино-абхазские взаимоотношения. Абхазские историки неоднократно обращались со своими претензиями в ЦК Компартии Грузии и даже в ЦК КПСС. Однако в этих инстанциях, к сожалению для абхазов, грузинская версия и грузинская аргументация оказывались «более убедительными». Это еще более отдаляло Абхазию от Грузии. Партийно-советское руководство Грузинской ССР через ЦК КПСС добивалось того, чтобы на территории Грузинской ССР, куда входила Абхазия, издавались книги по истории только с согласия грузинских экспертов. В противном случае книги, изданные в автономной республике, объявлялись в Тбилиси «недоброкачественными» и «фальсифицирующими» историю взаимоотношений Абхазии и Грузии. Руководство Грузинской ССР всячески старалось доказать абхазским историкам, что нельзя игнорировать уже существующие научные труды и концепции по истории Грузии и Абхазии, их взаимоотношений с древнейших времен до конца XX века. С этой точкой зрения не соглашались абхазские историки, которые считали, что существующие научные труды и концепции созданы грузинскими историками, а они писали историю с прогрузинских позиций. Абхазские историки приводили конкретные факты преследования историков Абхазии, которым власти в Тбилиси чинили всевозможные препятствия в издании своих научных исследований. Фактически власти в Тбилиси установили контроль над научными исследованиями в области истории, проводившимися в автономиях Грузии. В Тбилиси удалось установить монополию грузинских историков на освещение истории Грузии, включая ее автономии — Абхазию, Южную Осетию и Аджарию. Убедительным примером сказанного служит преследование властей Грузинской ССР русского археолога, работавшего в Абхазии, Ю.Н.Воронова, труды которого признавались многими видными и признанными специалистами бывшего СССР. В 1978 г. Ю.Н.Воронов издал в Москве книгу «В мире архитектурных памятников Абхазии», которая вызвала среди грузинских историков возмущение и психоз. Так, например, академик АН Грузинской ССР В.В.Беридзе написал на нее разгромную рецензию, где книга была названа образцом фальсификации истории Грузии и Абхазии. Возмущение Беридзе вызвало то, что Воронов будто бы без должного уважения отнесся к грузинской концепции средневековой истории и тем самым заметно фальсифицировал взаимоотношения грузин и абхазов. Беридзе менторским тоном поучал Воронова за то, что русский археолог будто бы не указал, что Абхазское царство с самого начала включало в себя Западную Грузию и, таким образом, значительный массив грузинского населения. Беридзе считал, что «Западно-Грузинское царство» было зачинателем борьбы за создание общегрузинского государства. Вопреки существующим в историографии Кавказа фактам и аргументам, Беридзе утверждал, что языком письменной культуры Абхазии был грузинский, умалчивая о том, что литературную традицию в ранний период Абхазского царства представлял греческий язык. Весьма спорным представляется и другое утверждение Беридзе о том, что даже в период византийского господства зодчество Абхазии было в большей степени связано с Грузией, чем с Византией. Были и другие суровые обвинения Беридзе в адрес Воронова, что вызывало серьезные возмущения научной общественности Абхазии. В целом солидная книга Воронова была квалифицирована грузинскими специалистами как «тенденциозная и некомпетентная» 15. Следует отметить и то, что некоторые рецензии, в том числе и рецензия Беридзе, иногда не публиковались в периодической печати, но, тем не менее, их содержание становилось известно широкой общественности как в Грузии, так и в Абхазии. Они, таким образом, становились предметом острых дискуссий по вопросам взаимоотношений Грузии и Абхазии и формировали общественное мнение. Следует также отметить, что книга Воронова в 1979 году подверглась публичному сожжению в Тбилиси на проспекте Шота Руставели, а в Академии наук Грузинской ССР она получила название «черной книги». Надо ли доказывать, что такие акты вандализма заметно обостряли противоречия не только абхазских и грузинских историков, но в целом и взаимоотношения грузин и абхазов. В 70-80 годы в Грузии сурово пресекались издания исторических трудов, в которых содержались новые факты, заслуживающие внимания версии (по сравнению с установившимися в грузинской историографии версиями) по истории Грузии и Абхазии. В этой связи еще раз хочу подчеркнуть, что историю формирования Абхазского царства и все, что было связано с ним, давались исключительно в соответствии с концепцией С.Н.Джанашиа. Отступление от этой концепции сурово каралось. В пример можно привести брошюру, изданную в Тбилиси и посвященную развитию археологии на территории Грузии. Ее автор — грузинский археолог О.Д.Лордкипанидзе весьма поверхностно упоминает об археологических исследованиях в Абхазии. Он обошел вниманием тот факт, что абхазские авторы считали «древнеабхазским наследием» 16. Эти факты, разумеется, раздражали абхазских историков, которые все больше отдалялись от своих грузинских коллег. Приведу еще один факт преследований абхазских ученых, которые, наверное, в своих научных исследованиях допускали ошибки и оплошности. Однако здесь речь идет об исследованиях абхазских историков, этнографов, фольклористов, которые в целом создавали солидные научные труды, но, тем не менее, подвергались всевозможным гонениям. Так, например, в книжном издательстве в г. Сухуми долгое время пролежала рукопись книги абхазского филолога С.Л.Зухбы об абхазском фольклоре. Она была опубликована только после «обработки» Зухбы партийно-советскими органами. Следствием этой «обработки» стало то, что Зухба вынужден был убрать критику в адрес грузинских исследователей, а содержание своей книги привел в соответствие с грузинской версией истории.

С большим раздражением абхазские специалисты восприняли юбилейную энциклопедию «Грузинская Советская Социалистическая Республика», вышедшую в 1981 г. к 60-летию Грузинской ССР. Абхазские историки сочли ее антиабхазским изданием, где закрепились диктат и давление грузинской историографии над абхазской. Особо возмутили абхазских специалистов помещенные в энциклопедии исторические карты, представлявшие Абхазию древнегрузинской территорией, местом процветания раннегрузинских царств 17. Конечно, абхазские исследователи иногда, стараясь «перетянуть одеяло на себя», допускали поверхностные рассуждения, ошибки и даже выпады в адрес грузинских историков. Так, например, в монографии абхазского археолога М.М.Гунбы «Абхазия в I тысячелетии нашей эры», изданной в 1989 г. в Сухуми, наряду с солидными, обоснованными выводами имеются, на мой взгляд, поверхностные рассуждения, труднодоказуемые версии, которые раздражали грузинских историков, вызывая у них адекватную реакцию. Вся научная концепция М.М.Гунбы сводится к следующему: 1. Абхазы самое древнее население Абхазии. Предки абхазов населяли территорию нынешней Абхазии со времен Колхидского царства; 2. Цебельдинская археологическая культура является абхазской, а не грузинской (доказывая эту версию он не привел убедительных аргументов); 3. В эпоху поздней античности и раннего средневековья предки абхазов стояли на высоком по тем временам уровне развития (в этом отношении предки грузин их не превосходили) и сами формировали свои политические объединения, т.е. без вмешательства и помощи грузин; 4. Не было никакой зависимости абхазских раннегосударственных образований от Лазики (государство в Западной Грузии во II-IV вв., а с VIII в. — в составе Абхазского царства) 18; 5. Абхазы приняли христианство без помощи лазов; 6. Абхазское царство создали предки абхазов и они же населяли его (в грузинской историографии существует традиция, которая раздражает абхазских историков, а суть ее сводится к тому, что Абхазское царство «считается» грузинским, и его основное население было грузинским); 7. Абхазы никогда не составляли единства с грузинами, хотя Абхазское царство было, говоря современным языком, многонациональным государством, но руководили этим государством сами абхазы, которые проводили самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику.

М.М.Гунба, таким образом, отстаивал идею самостоятельности и независимости абхазов и Абхазии. В целом в такой постановке вопроса трудно найти что-либо некорректного и предосудительного. Тем более, когда грузинские коллеги своими исследованиями сами подталкивали абхазских историков на создание суперпатриотических сочинений. Однако в погоне за патриотичностью М.М.Гунба сформулировал и ряд достаточно спорных выводов. Так, например, он искусственно удревнял принятие христианства в Абхазии, доказывая, без веских аргументов, что ее царь крестился в начале IV в. Абхазский исследователь не привел серьезные аргументы в пользу своей версии о том, что Абхазия раньше, чем Грузия приняла христианство. По версии М.М.Гунбы Абхазия является одной из древнейших христианских стран. Такие выводы, как правило, опровергались грузинскими специалистами, которые перманентно дискутируют с коллегами из Абхазии. Эти дискуссии, как правило, выходили и выходят за рамки научной этики, затрагивая общественно-политические проблемы современности и обостряя отношения между Абхазией и Грузией.

Некоторые абхазские исследователи доставили и доставляют неприятности и «головные боли» грузинским коллегам. Среди таких абхазских исследователей, на мой взгляд, особое место принадлежит видному ученому-кавказоведу, одному из крупнейших этнографов Кавказа Ш.Д.Инал-Ипа (кстати сказать, ученик известного грузинского этнографа, академика АН Грузинской ССР Г.С.Читая). Доктор исторических наук, профессор Ш.Д.Инал-Ипа известен в Абхазии и Грузии не только как автор крупных работ по различным аспектам истории абхазского народа, его взаимоотношений с Грузией, но и как активный, авторитетный защитник истории, языка, культуры абхазского народа и изменения политического статуса Абхазии. Опубликованные работы Ш.Д.Инал-Ипы имели большой общественно-политический резонанс как в Абхазии, так и в Грузии. Многие из них оказали большое влияние на развитие национального самосознания абхазов. Большинство грузинских историков, как и грузинские власти, считают его «абхазским националистом», который рассматривает с проабхазских позиций древнюю, средневековую и современную историю Грузии и Абхазии. В монографиях «Абхазы (историко-этнографические очерки)» (Сухуми, 1965), «Вопросы этнокультурной истории абхазов» (Сухуми, 1976) он затронул важнейшие проблемы взаимоотношений грузин и абхазов с древнейших времен до конца XX века. У Ш.Д.Инал-Ипы вызывали серьезные возражения отдельные гипотезы грузинских историков, связанные с составом древнего населения Колхиды. Абхазский исследователь приводил факты, опровергающие (или хотя бы ставящие под сомнение) бытующий в грузинской историографии тезис о приходе предков абхазов из-за Кавказского хребта к началу н.э. Ш.Д.Инал-Ипа приводил аргументы и против другого тезиса, утвердившегося в грузинской историографии — отождествлять почти все древние племена Восточного Причерноморья с предками только грузин и игнорировать абхазский фактор 19.

Научная концепция происхождения абхазского народа и его истории, по Инал-Ипа, сводится к следующему: 1. Абхазия с древнейших времен была родиной абхазов; 2. В образовании Абхазского царства главную роль сыграл абхазский элемент. Абхазское царство возникло на основе Абхазского княжества, где Абхазия и абхазская знать играли доминирующую роль. Первый период существования Абхазского царства со столицей в Анакопии (нынешний Новый Афон), абхазский исследователь характеризовал как «национальный период», указывая, что царство сложилось на абхазской основе. Со временем царская резиденция была перенесена в Кутаиси, а в состав царства вошло грузинское население. Многие грузинские исследователи называли Абхазское царство «грузинским государством», что и утверждалось в грузинской историографии. Ш.Д.Инал-Ипа же, в противовес утвердившемуся в историографии Грузии тезису, называл Абхазское царство со столицей в Кутаиси «абхазо-грузинским объединенным государством», а не «грузинским». Ученый подчеркивал, что в «абхазо-грузинском объединенном государстве» абхазы были доминирующей силой, продолжая играть в нем важнейшую политическую и военную роль. Одним из главных аргументов ученый-кавказовед считал надпись на монете XI в., которая гласит: «Георгий — царь абхазов и грузин» 20; 3. До окончания Кавказской войны, т.е. до 1864 г., вся территория Абхазии была занята в основном абхазами. С 60-х годов XIX в. этнодемографическая ситуация в Абхазии резко изменилась в пользу грузин, когда на территорию Абхазии усиленными темпами переселялись грузины, ставшие там искусственно доминирующим народом (этот вывод ученого, который представляется в целом убедительным и обоснованным, вызывал и вызывает раздражение, а иногда и озлобленность у грузинских коллег).

Постоянные поиски аргументов в пользу идеи если не старшинства абхазов по сравнению с грузинами, то хотя бы равенства абхазов и грузин вызывали самую бурную негативную реакцию у грузинских исследователей. Следует особо подчеркнуть, что в мою задачу не входит определение точной статистики трудов грузинских и абхазских исследователей о грузино-абхазских взаимоотношениях с древнейших времен до наших дней. Невозможно с точностью определить сколько раз и в чем конкретно допустили ошибки грузинские и абхазские исследователи. Задача состоит в том, чтобы заострить внимание на отдельных работах (все изданные в Сухуми и Тбилиси работы не под силу проанализировать даже целому научно-исследовательскому институту), где, на мой взгляд, в изложении некоторых вопросов истории субъективный подход автора преобладает и становится доминирующим. Эти работы, по моему убеждению, занимают особое место в информационном пространстве Абхазии и Грузии, в целом Кавказа. Безусловно, такие работы на исторические темы встречаются во всех республиках, и не только Кавказа. Однако на Кавказе они имеют свою особую специфику, направленность и негативные последствия. История здесь стала полем ожесточенного боя идеологических и межнациональных сражении, в которых отчетливо просматриваются интересы различных народов и политических сил.

Не имея возможности подробно останавливаться на каждой работе грузинского или абхазского исследователя, мы решили, на основе анализа имеющейся литературы, коротко изложить грузинское и абхазское видение древней, средневековой и современной истории Грузии и Абхазии, грузино-абхазских взаимоотношений с древнейших времен до настоящего времени. Итак, грузинская историография утверждает, что: 1. Предки абхазов были частью грузинской общности, т.е. абхазы были и есть разновидность единого грузинского народа (Джавахишвили, Джанашиа); 2. Предки абхазов — апсилы, были грузинским (картвельским) племенем, а в VIII в. Абхазию заселяли исключительно грузинские племена (Ингороква); 3. Предки абхазов тоже жили в Колхиде в античный период (Джавахишвили, Джанашиа); 4. В Колхиде не было предков абхазов (Ингороква); Непрерывная грузинская государственная традиция в Восточном Причерноморье определяется в 2500 лет (Микеладзе) и в 3000 лет (Бердзенишвили, Меликишвили). Таким образом, грузинское государство существовало в Восточном Причерноморье за две тысячи (или за две тысячи пятьсот) лет до появления там абхазского государства; 5. Абхазское царство было грузинским («западногрузинским») государством и его основным населением были грузинские племена картов, мегрелов и сванов. Свое название царство получило будто бы по имени династии, но почему династия называлась «абхазской», грузинская историография четкого и аргументированного разъяснения не дает (Ингороква, Джанашиа); 6. Грузинская государственность возникла раньше, чем где-либо в Европе. Наличие собственной древней грузинской государственности начинается с XV в. до н.э. («древняя Колхида») (Меликишвили, Лордкипанидзе, Микеладзе, Тухашвили и др.); 7. Урарту (древнее государство IX-VI вв. до н.э. на территории Армянского нагорья, в том числе на территории современной Армении) тоже было «грузинским государством», а урарты (халдеи) были картвельским (грузинским) племенем; 8. Урарту было «полугрузинским государством и жили там картвельские племена» (Тухашвили); 9. Другим древним грузинским государством грузинская историография признает в Малой Азии Фригийское царство, созданное мушками (мосхами), которых большинство грузинских авторов признает грузинами (Меликишвили); 10. Абхазы на территории Абхазии не являются аборигенным народом. Они являются поздними пришельцами с Северного Кавказа (примерно с XVII в.); 11. Древние джики, абазги и апсилы были грузинскими племенами, но «скифы-оккупанты» («скифы-агрессоры») в XIV-XVI вв. захватили их земли и присвоили себе их название; 12. Средневековые абхазы были этническими грузинами. Абхазия в древние и средневековые времена была исторической областью Грузии, где издревле обитали грузины. В культурном и политическом отношении абхазские цари были грузинами; 13. Исконными обитателями Колхиды были грузины (колхи-мегрелы, сваны и месхи), а апсилы и абазги пришли туда в I—II вв. н.э. Не грузины, а абхазы положили начало формированию грузинского государства, и именно их цари, несмотря на свои этнические абхазские корни, создавали объединенную, многонациональную, мощную Грузию (Мусхелишвили); 14. Абхазы являются недавними пришельцами на «гостеприимной земле Грузии» и никогда не испытывали никаких притеснений со стороны грузин и руководства Грузии. Используя тысячелетнюю доброту грузинского народа, с его вежливого согласия с Северного Кавказа пришли на грузинскую землю адыгские племена (апсилы и абазги) «два века назад», т.е. в XVIII в. и грузины поселили их в сердце грузинской земли… Племена «пришедшие в гости», назвались именем древнего грузинского племени — абазгов и, обнаглев от грузинского простодушия, «даже навязали адыгский язык грузинскому абхазу, который в течение тысячелетий, кроме родного грузинского, на другом языке и звука не мог издать. Теперь пришелец из-за гор, плющом окутавший наше национальное тело, оспаривает нашу землю» 21; 15. Абхазы со временем сближались с грузинами и отличались от современных адыгов, а абхазский язык был принесен в Абхазию горцами из Северного Кавказа, пришедшими на территорию Абхазии в XVI-XVII вв. (Ломоури). Апсилы и абазги всегда входили в «грузинское этническое единство», а современные абхазы фактически являются «апсуйцами». Причем новое грузинское название абхазов — «апсуйцы» находит больший спрос в современной Грузии; 16. Абхазские сепаратисты, не знающие подлинную историю грузинского и абхазского народов, совершили «преступление против человечества», а абхазские ученые-историки преднамеренно фальсифицируют историю абхазского народа с целью насильственного отрыва абхазов от «единого грузинского организма»; 17. Абхазы устроили грузинам геноцид в Абхазии в начале 90-х г. XX в.; 18. З.Гамсахурдиа упразднил Абхазию, назвав ее «Северо-Западной Грузией», а многие грузинские историки нашли «научное обоснование» такому решению грузино-абхазских взаимоотношений. В автономиях Грузинской ССР З.Гамсахурдиа видел «зримое пятно» преступлений сталинизма против народов СССР и считал, что они были созданы для разжигания межнациональной вражды. А грузинская «ура-патриотическая» интеллигенция, среди которой достаточно много профессиональных историков, в том числе с учеными степенями, поддержала этот шовинистический тезис; 19. В 90-е годы XX в. в Абхазии к власти пришли сепаратисты, которых поддерживают различные «антигрузинские политические силы, в том числе и Российская Федерация». Абхазские сепаратисты в Абхазии устроили «геноцид грузинскому народу» и ведут многолетнюю «преступную войну против Грузии», которая всегда будет бороться за свое единство и территориальную целостность. Имеется в виду, что Абхазия должна всегда при всех режимах в Грузии быть в ее составе, как ее неотъемлемая часть; 20. Грузия имеет право (в том числе и на военные действия, т.е. на «справедливую войну») защищать свою территориальную целостность. В случае новой войны с Абхазией (первую войну 1992-1993 гг. Грузия проиграла), вся вина за возможное кровопролитие и ответственность за все страдания людей ложится на руководство «сепаратистской Абхазии».

Абхазская историография, в противовес грузинской, доказывает, что: 1. Абхазы являются древнейшими обитателями Восточного Причерноморья; 2. Племена Восточного Причерноморья, упоминаемые античными авторами (ахейцы, абазги, апсилы, саниги, гениохи, мисимиане), были древнеабхазскими, т.е. они являются предками современных абхазов; 3. В древнем Восточном Причерноморье, где жили предки нынешних абхазов, существовала письменность, близкая к финикийской, библской и хеттской. Таким образом, единое культурное развитие абхазов имеет многовековую историю и началась в дольменную эпоху; 4. Абхазы являются древнейшим аборигенным народом Кавказа и их причастность к высоким переднеазиатским цивилизациям не вызывает сомнений; 5. Абхазы древнейшее население на всей территории современной Абхазии и части ныненшней территории Российской Федерации, примыкающей к Сочи. Абхазский язык является одним из древнейших языков мира и входит в абхазо-адыгскую языковую семью. Доказывается родство абхазо-адыгских языков с вымершим хаттским языком древней Малой Азии. Хатты оказали большое культурное влияние на индоевропейцев — хеттов. В глубокой древности носители северокаказских языков населяли не только кавказский регион, но и большие территории в Малой Азии и Переднем Востоке. Они создали Хурритские и Урартское государства; 6. Абхазы и адыги, будучи близкородственными народами, являются потомками знаменитых абешла и кашков древней Малой Азии. Мощный племенной союз абешла и кашков был влиятельной политической силой, с которой считались хетты. Древние предки абхазов создали «могучее государство Каска» в верховьях р. Галис; 7. Княжества Абазгия, Мисиминия, Апсилия, Санигия стали прочным основанием, на котором выросло Абхазское княжество, а затем и Абхазское государство. Все это является доказательством высокой политической культуры древних абхазов, их творческой активности и многовековой государственной традиции. Название «абхаз» происходит по имени далеких предков абхазов — племенного названия «абазги»; 8. Античные гениохи были предками современных абхазов, а Колхидское царство является «мифическим государством древних колхов, не имеющего никаких научных обоснований»; 9. Абхазы являются прямыми кровными наследниками античной культуры. Абхазская историография отвергает гипотезу грузинской историографии о массовых переселениях горцев в Абхазию и больших этнических изменениях на территории Абхазии в первых веках н.э. Абхазская историография доказывает, что там, как и раньше, жили известные античным авторам племена, которые были прямыми предками абхазов; 10. В раннесредневековый период в Абхазии большую роль в политическом и культурном развитии абхазских племен играли Апсилия и Абазгия, значительно меньшую роль Лазика (Лазское царство). Этот вывод кардинально расходится с мнением грузинских исследователей, которые считают роль Лазики заметно выше, чем Апсилии и Абазгии; 11. Абхазская знать формировалась по примеру византийской политической традиции и не имела прямого отношения к раннесредневековым грузинским политическим образованиям; 12. Абхазское царство было объединенным абхазо-грузинским государством. Название «Абхазское царство» было принято только в грузинских источниках. Таким образом, грузины той далекой эпохи отдавали дань уважения мощи и влиянию абхазов и Абхазского царства (в отличие от современных грузинских историков и руководства Грузии в XIX-XX вв.); 13. До X в. Абхазия была вассалом Византии. Поэтому в IX-X вв. Абхазия в политическом и культурном отношении была намного теснее связана с Византией, чем с Грузией (хотя название «Грузия» появилось только в XV в.). То, что грузинская историография именует «объединенным Грузинским царством», т.е. Абхазо-Грузинское царство, в действительности было «царством абхазов и картвелов» или, по династии, царством Багратидов; 14. В XVII в. на территории Абхазии происходили междоусобные войны между мегрелами и абхазами, князья которых боролись за территорию и власть в регионе. В этих войнах большую помощь абхазам оказали пришедшие с Северного Кавказа абазины, кабардинцы и садзы. Тогда же знатные выходцы из Кабарды подчинили своей власти горные общины Абхазии. Однако массовое переселение горцев Северного Кавказа на территорию Абхазии, как утверждает грузинская историография, является «фальсификацией истории», «научным мифом», который направлен против истинной истории Абхазии; 15. В XX веке история абхазского народа и Абхазии существенно и преднамеренно исказилась в интересах Грузии, во имя так называемой «дружбы народов», которая на практике выражалась в непомерном возвеличивании грузин и Грузии, в обкрадывании истории и культуры абхазов и Абхазии. Советская власть всячески стремилась сохранить границы Грузинской ССР такими, какими волюнтаристски она их определила в 20-е годы XX в. Все это стало трагедией для абхазского народа; 16. Абхазия и в древности, и в средние века, и в настоящее время была и остается поликультурной и поликонфессиональной страной, где всегда присутствовала толерантность к другим народам и их верованиям. Вся история и культура абхазов, одного из древнейших народов Кавказа, ярко демонстрирует многовековую собственную государственную традицию, непрерывность в развитии самобытной культуры и языка абхазов и его политической организации. Все это позволяет уверенно говорить о морально-политическом праве, о перспективах суверенитета Республики Абхазия; 17. Абхазы на территории Абхазии живут с античных времен. Предки абхазов не переселялись в позднее средневековье на территорию Абхазии, как утверждает грузинская историография. Абхазов не принимали «на своей исторической территории обитания гостеприимные предки грузин», как утверждают многие грузинские историки. Предки абхазов, как и их потомки, жили и живут на территории своей родины, имеют многовековые традиции государственного устройства. Абхазы хотят сохранить многоэтничный состав населения Республики Абхазия, но требуют уважения их права как особого народа со своим особым древним языком и культурой на государственный суверенитет и независимость от Грузии; 18. Древнейшая цивилизация Закавказья связана с деятельностью единого народа, из которого вышли наири или урарты, создавшие там древнейшее государство. По культуре они относились к «ассирийско-вавилонскому миру». Урарты были ближайшими этническими родственниками абхазов, которые раньше армян и картвелов (предков грузин) создали мощное государство в начале н.э. Абхазские цари создали свое государство — Абхазское царство ради собственного могущества, а не ради процветания грузинского (или «объединенного абхазо-грузинского») государства. Абхазское государство, т.е. Абхазское царство, в результате войн захватило новые территории, в том числе и всю Грузию. Властители Грузии, включая Давида Строителя и Тамару, были абхазскими царями. Абхазы приняли христианство в первых веках н.э., а уже в III в. они имели своего епископа; 19. Древнегрузинский алфавит был создан абхазами и обслуживал нужды абхазского языка и государства. Средневековые надписи, прославлявшие «абхазских царей», были абхазскими. С абхазской династией были связаны и «колхидки» — древнейшие монеты Восточного Причерноморья. В то же время нет научных данных, доказывающих связь между древним и современным грузинским языком. А древние мосхи были предками не грузин, а абхазов. Абхазский язык оказал огромное влияние на грузинский, а влияние грузинского на абхазский, вопреки утверждениям грузинской историографии, было ничтожно малым; 20. Абхазский народ, имеющий многовековую традицию своей национальной государственности на протяжении последних двух веков испытывает давление со стороны Грузии, которая ведет целенаправленную антиабхазскую политику, направленную на ликвидацию языка и культуры абхазов, на фальсификацию его истории. Антиабхазская политика руководства Грузии, особенно усилилась после распада Российской империи в 1917г. Меньшевистская Грузия, получившая независимость, стала откровенно притеснять национальные меньшинства (абхазов, южных осетин и др.), оказавшиеся по воле меньшевиков Грузии и большевиков РСФСР в составе независимой Грузии. Установление советской власти в Грузии в феврале 1921 г. первоначально позитивно изменило положение абхазов. Однако с начала 30-х годов XX в. в Абхазии началась активная грузинизация. Факты притеснения абхазов в Абхазии, грузинского шовинизма в Абхазии, открыто признавались на уровне Центрального Комитета Компартии Грузии (в июне 1978 г. это признал первый секретарь ЦК КПГ Э.А.Шеварднадзе) и даже ЦК КПСС (в постановлении Президиума ЦК КПСС от 10 июня 1956 года «Об ошибках и недостатках в работе Центрального Комитета Коммунистической партии Грузии» приводятся конкретные факты грузинского шовинизма на территории Грузинской ССР, где осуществлялась «насильственная ассимиляция абхазского, армянского и осетинского населения»), однако проблема полностью до сих пор не решена. Обстановка многолетнего грузинского давления на Абхазию и Южную Осетию вылилась в конце 80-х — начале 90-х годов XX в. в крупномасштабные войны в Абхазии и Южной Осетии, которые в бывших автономиях Грузии называются «национально-освободительными», а в Тбилиси — «войной с сепаратистами», «вооруженной борьбой за территориальную целостность Грузии».

Абхазские ученые-историки неоднократно заявляли свой протест против искажения истории абхазского народа и Абхазии в грузинской историографии. Многократные и обоснованные требования абхазов признать их равным с грузинским народом, не притеснять в Абхазии абхазов, не фальсифицировать историю Абхазии, вернуть Абхазии статус, утвержденный абхазским народом в марте 1921 г., не встречали должного понимания ни в Тбилиси, ни в Москве. А тем временем в Тбилиси к власти пришел З.Гамсахурдиа, при котором грузинский шовинизм достиг наивысшего предела. В таких условиях по вине тбилисских властей началась грузино-абхазская война 1992-1993 гг., где Абхазия одержала победу и с тех пор укрепляет свою государственную независимость.

Таким образом, анализ грузинской и абхазской историографии позволяет сделать вывод о том, что грузино-абхазской войне 1992-1993 гг. предшествовало длительное единоборство грузинских и абхазских историков, которые иногда создавали прямо противоположные «научные концепции» о древней, средневековой и современной истории Грузии и Абхазии. Разное видение этногенеза грузин и абхазов, истории государственности и того, и другого народов, их взаимоотношения на протяжении многих веков, их взаимообогащение и взаимовлияние друг на друга и многие другие актуальные вопросы истории народов Восточного Причерноморья неоднократно становились предметом острейших дискуссий крупнейших ученых-кавказоведов не только Грузии и Абхазии, но и всего Кавказа. Однако каждая сторона, отстаивая свою версию, свою концепцию, как правило, передергивала факты истории, интерпретируя их в пользу истории своего народа. При этом иногда другая сторона оказывалась как бы обкраденной, незаслуженно обойденной. В таком положении чаще всего оказывалась абхазская сторона. Это создавало и до сих пор создает серьезные проблемы не только в исторической науке, но и в общественно-политической сфере, в межнациональных отношениях. Мы лишь отметили 20 условных позиций, по которым имеются разногласия у грузинских и абхазских интеллектуалов. Временные возможности выступления на научной конференции слишком ограниченны, и поэтому обходятся здесь другие разногласия (которых в десятки раз больше) грузинских и абхазских исследователей.

Весьма принципиально выглядят позиции грузинских и абхазских интеллектуалов, которые, на мой взгляд, можно сформулировать следующим образом. Абхазских исследователей крайне возмущает грузинский шовинизм, политика грузинизации в Абхазии, которую активно проводила в жизнь грузинская церковь, затем грузинские меньшевики в 1918-1921 гг., а после установления советской власти в 1921 г. — большевики Грузии. Вопреки воле абхазского народа в советский период Абхазия постепенно теряла свой статус: ее развитие шло в первые годы советской власти к договорной с Грузией республике, а затем к автономной республике (в 1931 г.) в составе Грузинской ССР. Постепенное понижение статуса Абхазии является следствием гегемонистской политики руководства Грузинской ССР, которое всеми возможными средствами и методами целенаправленно разрушала самосознание абхазского народа, абхазский патриотизм, заменяя их самосознанием грузинского народа и грузинским патриотизмом. В этом руководству Грузинской ССР огромную помощь оказывали и оказывают грузинские интеллектуалы, и в первую очередь историки, которые сознательно фальсифицировали историю и культуру абхазов. Они преднамеренно и с далеко идущими целями внедряли в сознание и грузин, и абхазов идеи о «грузино-абхазской идентичности», об Абхазии как неотъемлемой и составной части Грузии и т.д. Вместе с тем грузинские интеллектуалы в основной своей части делали все необходимое, чтобы лишить абхазов своей древней и уникальной истории, культуры и языка. Власти Грузинской ССР, поддерживаемые многими грузинскими учеными-историками, в целом интеллектуалами, проводили политику физического уничтожения абхазской интеллигенции, переселяя большое количество грузин из других регионов Грузинской ССР в Абхазию, искусственно создавая численное большинство грузин на территории бывшей автономии. Вся эта антиабхазская политика проводилась под демагогическими лозунгами о «братстве народов Грузинской ССР», о «вечной дружбе грузин и абхазов», о «торжестве ленинской национальной политики» и т.д.

В свою очередь, грузинских исследователей приводит в негодование абхазский национализм, абхазский сепаратизм, антигрузинские настроения, пророссийская ориентация многих абхазских ученых и т.д. Грузинские исследователи, как и многие средства массовой информации современной Грузии, любят говорить не только о превосходстве грузин над абхазами (в историческом плане), но и подчеркивают «неблагодарность абхазов», которые при численности около 100 тыс. человек имеют свой государственный университет, телецентр, национальный театр, книжное издательство, высокое представительство в органах власти республики и т.д. 22. Известные деятели культуры Грузии писатель Леван Хаиндрава и кинорежиссер Эльдар Шенгелая в «Открытом письме А.И.Солженицыну», опубликованном в «Литературной газете» (1990, № 43,24 октября) обращали внимание Нобелевского лауреата на эти и другие большие «привилегии» абхазов в Абхазии. Автор этих строк уже анализировал и содержание «Открытого письма А.И.Солженициеу», и подоплеку «привилегий» абхазов 23, что позволяет уже не повторяться. Напомню, что абхазский сектор в АбГУ, где грузины составляли основной костяк профессорско-преподавательского состава (до 70%), всегда был меньше и слабее грузинского и русского. Добавим, что абхазы эти большие «привилегии» считают результатом своей неустанной борьбы против диктата Тбилиси 24 и поэтому освободили себя от необходимости благодарить за это грузин.

Грузинские авторы создали историографию, где грузинская нация изображается не только цивилизованной, талантливой, благородной, влиятельной, которая в своем развитии далеко обогнала все остальные соседние народы. При этом историки во имя создания «великой древней истории грузин» не останавливались перед домыслами, фальсификацией фактов, присваивая прошлое древних народов, не имевших к грузинам отношения 25. Субъективный подход позволял грузинским авторам приписывать себе, т.е. грузинам, земли, историю и культуру других народов. Так, например, авторы популярного учебника для старших классов средней школы «История Грузии» (Тбилиси, 1946; 1950) Бердзенишвили, Джавахишвили, Джанашиа включили в «национально-культурное грузинское единство» (это не то, что мы понимали в годы советской власти под «дружбой народов» или «единством советских наций» в Грузинской ССР) не только самих грузин (т.е. разные картвельские племена), «но и абхазов, и осетин» 26.

Авторы указанного учебника, продолжая традиции грузинского историографического шовинизма, писали, что колхи были «западногрузинским племенем» и ассоциировались с Колхидским царством, которое будто бы существовало в период греческой колонизации. В доказательство авторы ссылались на найденные археологами серебряные монеты («колхидки»), будто бы чеканившиеся на территории древней Грузии (в Колхидском царстве). Эллинистическое Понтийское царство 27 на южном берегу Черного моря преподносилось ученикам средних школ как грузинское государство, в населении которого, по мнению авторов, доминировали грузины. На основе каких проверенных данных в Понтийском царстве «доминировали грузины», авторы не разъясняли.

Авторы учебника, рассматривая население Колхиды первых веков н.э., включили туда картвельские племена, т.е. предков современных грузин. Любопытно отметить, что к ним были отнесены апсилы и абазги, т.е. предки абхазов, но не как таковые, а как картвельские племена. Абхазы как отдельный народ (отдельное племя или этническая группа со своим языком и этногенезом) не упоминаются в учебнике «История Грузии», что, на мой взгляд, является следствием грузинского историографического шовинизма. Авторы учебника без необходимой аргументации доказывали, что Картлийское царство активно распространяло среди соседних народов (племен) грузинский язык и грузинскую письменность, которые легко усваивались. Они писали о культурном сближении Картли и Эгриси (где преобладали мегрелы, которые по языку заметно отличались от картвелов), но при этом забывали пояснить ученикам средних школ истинные причины «активного распространения среди соседних народов грузинского языка и грузинской письменности», а также и культурного сближения картвелов и мегрелов.

Субъективизм авторов учебника проявился, на мой взгляд, и в том, что Абхазское царство в нем фигурирует как «западногрузинское государство» и его основным населением будто бы были племена мегрелов, сванов и картов, т.е. грузины. Роль самих абхазов, которые дали название царству, т.е. государству, в очередной раз не была принята во внимание. Правда, авторы учебника пояснили, что Абхазское царство свое название получило по имени династии. Однако маститые грузинские ученые-историки не пояснили почему династия вошла в историю как «абхазская»? А этот вопрос вовсе не риторический и на него следует аргументированно и убедительно ответить, чего не хотят грузинские историки.

Субъективный подход в изложении вопросов истории взаимоотношений Грузии и Абхазии в древний и средневековый периоды, на мой взгляд, проявился и в том, что в учебнике «История Грузии» авторы совсем обошли вопрос о том, почему титулатура грузинских царей начиналась словами «царь абхазов…», и почему сын царицы Тамары имел абхазское прозвище — Лаша? Не отвечая на эти важнейшие вопросы во взаимоотношениях Грузии и Абхазии, авторы учебника без должных аргументов, но как аксиому указали, что уже в IX в. в Абхазии языком делопроизводства, богослужения и изящной литературы стал грузинский 28. Следует обратить внимание на то, что богатой, интересной во всех отношениях истории абхазского народа по существу не нашлось достойного места в «Истории Грузии», что крайне негативно было встречено не только научной общественностью Абхазии, но и всеми учеными-кавказоведами (особенно теми, кто не признает в научных исследованиях субъективный подход в изложении фактов истории). Недоумение вызвало и то, что история южных осетин на страницах учебника вообще не освещалась. То ли потому, что они не удостоились такой «высокой чести» быть представленными в «Истории Грузии», то ли они, по замыслу авторов, не относились к народам Грузинской ССР, то ли еще по какой-нибудь другой причине.

Внимательное знакомство с учебником убеждает, что его цель солидные авторы видели в непомерном прославлении грузинской нации, а интересы и судьбы других народов, оказавшихся по разным причинам (в том числе и субъективным) в пределах Грузинской ССР, их особо не волновали. Отмечу также, что во имя прославления грузинской нации, как особо великой и талантливой, авторы учебника иногда прибегали к различного рода преувеличениям роли грузин на всех этапах истории, фальсификации фактов истории, игнорированию очевидных страниц истории соседних народов и т.д. В учебнике иногда желаемое выдавалось за истину, причем, как правило, в подтверждение величия грузинской нации. Так, например, в учебнике без должных оснований утверждалось, что человечество обязано предкам грузин изобретением железа. Действительно, это знаменательный факт в истории не только металлургии, но и человечества в целом. Однако авторы учебника не привели убедительных аргументов в доказательство того, что мушки (месхи) и тубалы, с которыми связывают изобретение железа, действительно были предками грузин. Субъективность авторов заводит их в тупик, когда они, не имея веских аргументов, утверждали, что Урарту было древним грузинским государством 29.

Каким образом авторы учебника «зачислили» халдов (урартов) к предкам грузинского народа, никто не стал разъяснять. Попытки изобрести в учебнике государство для первобытных сасперов у специалистов по древней истории вызвали лишь сожаление и недоумение. Тем не менее авторы учебника искусственно создали, на мой взгляд, достаточно преувеличенную версию ранней истории Грузии, которая очень понравилась не только грузинской научной элите, но и партийно-советскому руководству союзной республики. То, что учебник обоснованно критиковали ученые-историки автономий Грузии, в Тбилиси не брали в расчет, так как были озабочены созданием и укреплением в сознании грузин версии о «великой Грузии».

Следствием такого субъективного подхода авторов учебника стало то, что история и земля других народов стали «грузинскими». Такая «научная концепция» формирования грузинской нации и грузинской государственности внедрялась в сознание грузинских школьников. Можно предположить, что современные грузинские «ура-патриоты» историю Грузии учили в школе по этому учебнику, и тогда становится более понятным нетерпимость и звиадистов, и нынешних руководителей Грузии ко всем негрузинам, оказавшимися в пределах Грузии.

Субъективный подход грузинских историков особенно проявляется когда они непомерно раздувают идею о великом Колхидском царстве, что позволяет им показать историю непрерывной грузинской государственности в Восточном Причерноморье в течение 2500 (Т.К.Микеладзе). Следует обратить внимание, что в такой наукообразной концепции имеются весьма серьезные изъяны, на которые обращал внимание даже один из архитекторов концепции сильного Колхидского царства академик Г.А.Меликишвили 30. С научной точки зрения концепция «непрерывной грузинской государственности в течение 2500 лет» (и тем более «в течение 3000 лет»), конечно же, не выдерживает серьезной критики. Тем не менее такая концепция в той или иной степени находит свое место даже в академических изданиях по истории Грузии 31, создавая очередные мифы о величии грузинской нации, о ее несомненных заслугах, которые всегда должны помнить другие «менее развитые и менее заслуженные» соседние народы, над которыми современные грузины хотят доминировать. Субъективизм, попытки выдавать желаемое за историческую истину позволяют некоторым грузинским историкам говорить о «величии Колхидского царства» в контексте доказательства непрерывной грузинской государственной традиции в течение 2500 лет (другая версия историков гласит, что этой традиции уже 3000 лет), как о доказанном историческом факте, несомненной истине, которую разделяет научное сообщество 32. А то, что идея о сильном Колхидском царстве более чем слабо подтверждается серьезными фактами, солидной источниковой базой не смущает создателей версии грузинской государственной традиции на протяжении 2500 или 3000 лет. Так, например, грузинский археолог Т.К.Микеладзе в монографии «Исследования по истории древнейшего населения Колхиды и Юго-Восточного Причерноморья» (Тбилиси, 1974) попытался это доказать, не подкрепляя никакими научными данными. Создавая субъективные, но весьма патриотические версии древней грузинской государственности, профессор истории создал околонаучную схему развития Колхидского царства. Т.К.Микеладзе и его многочисленных сторонников не смущает то, что предложенная «оригинальная схема» фактически повторяет утвердившуюся в науке периодизацию истории Древнего Египта: Древнее царство XII-VI вв. до н.э., Среднее царство VI-I вв. до н.э., Позднее царство I-IV вв. н.э. Такие «оригинальные схемы», созданные не на основе научного анализа, объективного подхода к решению запутанных проблем древней истории, а на основе «ура-патриотизма» и субъективизма вводят в заблуждение многих, в том числе и тех, кого они, по замыслу авторов, должны прославлять и возвеличивать. Хочется напомнить, что профессиональный историк, объективно относящийся к истории, обязан всегда и во всем различать две категории фактов: 1. факт истории («исторический факт»), подтвержденный первоисточником (например, архивный документ, археологическая находка и т.д.); 2. историографический факт, рожденный иногда в воображении «ура-патриота» — исследователя, для которого субъективность становится доминирующим в научно-исследовательской работе, проще говоря, фальсификатора истории, опубликованные ложные, «оригинальные схемы» и сомнительные версии которого по разным причинам начинают «кочевать» из статьи в статью, из диссертации в диссертацию, из монографии в монографию и т.д . Разрастаясь, как огромный снежный ком, он постепенно воспринимается многими, особенно частью молодых и неопытных исследователей, дилетантами, всевозможными любителями сенсаций, «ура-патриотами» (среди них иногда оказываются и ученые с громкими именами) как истина в последней инстанции. Таким образом, нередко непроверенные данные и сомнительные факты, домыслы и ложные выводы заслоняют собой и отводят на задний план действительно исторические факты, до которых не всегда доходят руки исследователя. Часть грузинских историков, в погоне за сенсациями использует факты второй категории. В вопросах древней истории Грузии и Абхазии, грузино-абхазских отношений в древний, средневековый и современный периоды грузинским историкам, на мой взгляд, часто мешает грузинский шовинизм, направленный против абхазов, южных осетин и других соседних народов. Другими словами, грузинские историки, мягко говоря, не всегда бывают тактичными, объективными и внимательными к истории и культуре соседних негрузинсих народов, особенно абхазов и южных осетин. В этом отношении уместно напомнить слова крупного ученого-ираниста, профессора В.И.Абаева: «Если национальная принадлежность ученого диктует ему его научные позиции и решения, то это уже не наука. Такой «наукой» можно пренебречь как субъективной писаниной, не имеющей никакого научного значения» 33. С этим выводом трудно не согласиться. Есть что-то комическое в многолетних и неустанных попытках грузинских авторов найти доказательства наличия древней грузинской государственности. В поисках этой идеи, авторы, не находя серьезных аргументов, начинают, как правило, создавать наукообразные схемы развития Колхидского царства, утверждать без всяких оснований, что уже в Колхидском царстве начался процесс сложения общенациональной материальной и духовной культуры Грузии, а Урарту было для одних грузинских историков «грузинским государством», а для других, более умеренных — «полугрузинским». Если задача номер один для грузинской историографии состоит в том, чтобы ценой подтасовок, прогрузинской интерпретации фактов и событий, софистики и откровенной фальсификации (одним словом субъективизма!) «доказать», что грузинское государство существовало в Восточном Причерноморье намного раньше, чем абхазское, то можно поздравить коллег из Тбилиси: они действительно на этом участке идеологической (не научной) борьбы заметно продвинулись вперед. Однако нужно помнить, что эти «успехи» грузинских историков вносили и вносят серьезную путаницу в историографию Кавказа. Кроме того, они накаляли и продолжают накалять межнациональные отношения, особенно грузино-абхазские. Абхазские историки, которых поддерживали и поддерживают другие специалисты, много раз указывали своим грузинским коллегам на те серьезные измышления в вопросах древней и средневековой истории Грузии и Абхазии, которые накаляют межнациональные страсти, взаимоотношения двух соседних народов. Однако создатели мифов из Тбилиси продолжают укреплять свои «успехи».

Надуманных версий, субъективизма, попыток преувеличить роль древних предков абхазов в истории Восточного Причерноморья достаточно много и в историографии Абхазии. Часть абхазских исследователей бросает своеобразный вызов грузинской историографии. Первый такой вызов бросил известный абхазский поэт, литературовед, историк, зачинатель абхазской литературы Д.И.Гулиа 34, который в 1925 г. в книге «История Абхазии» 35 сформулировал ряд принципиальных положений, вызвавших острые дискуссии между абхазскими и грузинскими историками. Следует подчеркнуть, что с некоторыми предположениями и выводами Гулиа не соглашалась даже часть абхазских исследователей. Так, например, некоторые абхазские исследователи весьма негативно восприняли тезис Гулиа о приходе предков абхазо-адыгов из Абиссинии и Египта. Однако нас в данном случае больше интересует суть дискуссий абхазских и грузинских историков. В этом ракурсе «Историю Абхазии» Гулиа можно назвать манифестом противостояния грузинской историографической экспансии. Так, например, Гулиа проводил серьезную ревизию грузинской историографии, доказывая, что: 1. древние гениохи, которые по сведениям античных авторов жили на восточном побережье Черного моря, были предками абхазов (грузинские историки считают, что гениохи — предки грузин); 2. абхазы являются близкими родственниками средневековых зихов, которые в свою очередь являются предками нынешних адыгов Северо-Западного Кавказа — адыгейцев, черкесов, шапсугов, кабардинцев и т.д.; 3. хетты были основателями Сухума, который является одним из древнейших городов Кавказа 36. Такие предположения и выводы, разумеется, не вписывались в грузинскую историографию, которая по-своему изображала античную историю Восточного Причерноморья. Так, например, в грузинской историографии прочно утвердилась версия о том, что древние мосхи были предками современных грузин (на них, кстати сказать, претендуют как на своих предков и многие армянские историки). Теперь, по версии Гулиа, древние мосхи «стали» предками абхазов 37. Абхазский исследователь отождествлял античных гениохов с колхами (а гениохов он считал предками абхазов) и, таким образом, он создавал «головные боли» грузинским историкам, которые особенно негативно восприняли идею Гулиа о том, что древние мосхи были колхским племенем. Он смело говорил о грузинизации территории Абхазии в средние века, о роли абхазов в насаждении культуры у соседних народов. Гулиа пытался доказать, что абхазы распространяли плоды цивилизации среди всех своих соседей, включая грузин. Этот процесс продолжался до X в., пока к нему не подключились и грузины 38. Процветание Абхазского царства на протяжении двух веков (с конца VIII до конца X в.) абхазский исследователь связывал с мощью и влиянием абхазской династии и доказывал, что абхазские цари подчинили своему влиянию отдельных грузинских правителей и оказывали влияние даже на Армению 39. Такие версии о древней и средневековой Абхазии крайне негативно воспринимались грузинской школой историков. Грузинские историки не желали переучиваться на абхазский лад. Следует подчеркнуть, что в 20-е — 40-е годы XX в. абхазских исследователей истории Абхазии было значительно меньше (по сравнению с грузинскими историками, разрабатывавшими историю Абхазии как «неразрывной части истории Грузии»). Тем не менее, уже в 20-е годы XX в. в Абхазии появились исследователи, которые, с одной стороны, стремились заполнить белые пятна истории Абхазии, грузино-абхазских взаимоотношений с древнейших времен до XX в., а с другой стороны, готовы были любой ценой противостоять диктату грузинской историографии. Такая позиция абхазских исследователей встречала большие нарекания в Грузинской ССР, где официальные партийно-советские органы власти по всем важнейшим вопросам истории грузинского, абхазского, осетинского, армянского и других народов придерживались точки зрения грузинской историографии. Уже тогда четко определилась роль грузинских и абхазских интеллектуалов в грузино-абхазском противостоянии, которое с годами становилось все более принципиальным, бескомпромиссным и опасным.

Большой интерес в этом отношении, на мой взгляд, представляет концепция этногенеза абхазов и абхазской государственной традиции, которую сформулировал в 20-е годы С.М.Ашхацава в брошюре «Пути развития абхазской истории» 40. Касаясь сложных вопросов этногенеза абхазов, грузино-абхазских взаимоотношений и зарождения государства у древних абхазов, Ашхацава доказывал, что: 1. урарты, создавшие в IX-VI вв. до н.э. на территории Армянского нагорья (в том числе на территории современной Армении) древнее государство Урарту, были ближайшими родственниками предкам абхазов (такую точку зрения высказывал и Н.Я. Марр); 2. после упадка Урарту (в VI в. до н.э. оно завоевано мидянами, а до этого вело изнурительные продолжительные войны с Ассирией) на арену истории вышли армяне и предки грузин картвелы, но они по степени влияния и по своей мощи уступали предкам абхазов, которые создали свое могучее государство раньше армян и картвелов. Ашхацава считал, что абхазское государство стало создаваться с самого начала н.э.; 3. абхазские цари объединили картвельские племена не для процветания «грузинского государства», а ради могущества своего государства, т.е. ради процветания Абхазского царства. По версии Ашхацавы Абхазское царство настолько окрепло, что включало в свой состав всю Грузию, которая заметно уступала ему. До конца XV в. Абхазское царство превосходило Грузию, властители которой, включая легендарную царицу Тамару (Тамар) 41 (около 60-х гг. XII в. — 1207 г.), были абхазскими царями; 4. идея воссоединения земель в границах грузинского государства является относительно новым явлением, возникшим в позднем средневековье. В XVI-XVII вв. грузинские интеллектуалы, поддержанные грузинской церковью и правителями разрозненных грузинских царств предприняли отчаянные попытки присвоить если не всю, то хотя бы часть абхазской истории и культуры. Неразработанность абхазской истории, по мнению Ашхацавы, является результатом шовинизма грузинских историков 42, которые преднамеренно искажали историю Абхазии и, наоборот, непомерно возвеличивали роль Грузии; 5. христианство распространялось среди абхазов с первых веков н.э., и, таким образом, Абхазия является одним из древнейших очагов распространения христианства на Кавказе.

Обращаю внимание на то, что некоторые версии и выводы Ашхацавы способствовали обострению грузино-абхазских взаимоотношений, создавали серьезные проблемы в историографии не только Грузии, но и Абхазии, так как носили поверхностный характер и были следствием «патриотических побуждений» абхазского исследователя. Так, например, он, в порыве своих антигрузинских эмоций, упорно не видел связь между древним и современным грузинским языком (факт, установленный наукой), и по дилетантски доказывал, что «древнегрузинский алфавит» создали абхазы и он, конечно же, обслуживал нужды абхазов и абхазского государства. Ащхацава доказывал (как и Гулиа), что абхазский язык оказал огромное влияние на грузинский (грузинские ученые доказывали и по сей день доказывают огромное влияние грузинского языка на абхазский) язык, что свидетельствует о величии абхазов и их языка. Абхазский исследователь доказывал, что и «колхидки» (древнейшие монеты в Восточном Причерноморье) чеканились абхазами. Все эти версии, предположения и выводы, Ашхацава не всегда обосновывал убедительными фактами и проверенными аргументами. Он порой в своих выводах по древней и средневековой истории Грузии и Абхазии, грузино-абхазских взаимоотношений заходил слишком далеко, заметно отрываясь от принципов и правил научно-исследовательской работы. Идейным стержнем некоторых его выводов были попытки (малоубедительные) идеализации, возвеличивания ранней истории абхазов и абхазского государства. Ашхацава попытался обосновать грандиозную по масштабам и эффекту концепцию античной государственности абхазов, величия государства абхазов, с которым должна была считаться даже Византия. Удивления достойна не попытка обоснования величия предков абхазов, абхазской государственной традиции, которая продолжается на протяжении многих веков. Все это имело место в истории и не вызывает обоснованных нареканий. Вопросы возникают тогда, когда Ашхацава и его современные последователи в своем патриотическом порыве заходят слишком далеко, не считаясь с правилами и принципами научно-исследовательской работы. Ненаучность упражнений Ашхацавы видна невооруженным глазом, когда он без солидных аргументов доказывал, что «древнегрузинский алфавит» был создан, как и «колхидки», абхазами, предками которых безапелляционно объявил древних мосхов. Упрощенность таких рассуждений, как правило, заводит в историографический тупик не только создателей всевозможных «оригинальных концепций», но и их многочисленных последователей. Ашхацава здесь, конечно же, не исключение. Его субъективные взгляды на древнюю и средневековую историю Абхазии и Грузии стали предметом острых дискуссий между абхазскими и грузинскими специалистами, накаляя не только научные страсти, но и межнациональные отношения. Можно предположить, что концепция Ашхацавы о древней и средневековой истории абхазского народа подводила определенную научную базу под политику большей самостоятельности Абхазии, которая действительно испытывала притеснение со стороны «старшего брата» — Грузии. Грузинскими историками подвергалась ожесточенной критике концепция Ашхацавы. Их возмущало увлеченность абхазского исследователя идеей удревнения абхазской письменности, возвеличивания роли предков абхазов в Восточном Причерноморье и т.д. По существу Ашхацаву обвиняли в тех же грехах, которые были свойственны и грузинским исследователям: непомерное возвеличивание своих предков, их особой роли в древней и средневековый периоды. Видимо, каждая сторона — и абхазская, и грузинская, по-своему понимала «историческую истину», «объективность исторических исследований», которые соответствовали патриотическим настроениям не только среди интеллектуалов, но и властей.

Историю Абхазии и грузино-абхазские взаимоотношения с субъективных позиций осветил и С.П.Басария в небольшой работе «Абхазия в географическом, этнографическом и экономическом отношении» 43, где, на мой взгляд, поверхностных рассуждений, ошибочных выводов и «абхазского патриотизма» более чем достаточно. Любопытно, что по замыслу автора, в монографии больше внимания уделялось анализу проблем экономической географии и этнографии Абхазии. Значительно меньше внимания автор исследования уделил вопросам истории. Но именно здесь, на мой взгляд, выдвинуто наибольшее количество сомнительных версий, спорных положений с признаками историографической паранауки. В исследовании Басария встречаются основные признаки исторического дилетантизма, все характерные для субъективизма тенденции, начиная от идеи «чей народ древнее» и кончая достаточно сомнительным утверждением о том, что покорить Абхазию не удавалось ни одному народу и ни одному государству 44. Такие поверхностные рассуждения, которые явно противоречат общеизвестным фактам истории, вызывают недоумение и возмущение. Между тем известно, что Абхазия, несмотря на уникальную историю и древнюю государственную традицию, в разные периоды истории испытала как расцвет, так и упадок. Так, например, во второй половине XIII в. она была завоевана монголо-татарами, а с XVI в. и до присоединения к Российской империи в 1810 г. была в зависимости от Турции 45. Немаловажно и то, что наиболее авторитетные и уважаемые абхазские историки, в отличие от Басария, не отрицают факт порабощения и вассальной зависимости Абхазии другими, более сильными государствами и княжествами. Так, например, в учебном пособии «История Абхазии» (авторы З.В.Анчабадзе, ГА.Дзидзария, А.Э.Куправа) 46 видный абхазский историк, профессор З.В.Анчабадзе писал: «В 1555 г. полувековая борьба между Турцией и Ираном закончилась мирным договором, по которому они поделили территорию Грузии (ее по сути дела предстояло еще завоевать) на сферы влияния. Грузинский историк XVII в. Парсадан Горгиджанидзе об этом разделе страны пишет: «Султан и шах разделили Грузию на две части: Самцхе, Картли и Кахети достались шаху, а Имерети, Одиши с Абхазией, Гурия и страна лазов — султану» 47. Далее Анчабадзе пишет: «В течение всего XVI столетия Абхазия продолжала оставаться в вассальной зависимости от Мегрельского княжества. Однако абхазские феодалы все время стремились освободиться от этой зависимости» 48. Абхазский ученый подчеркивает, что в начале XVII в. оформилось самостоятельное Абхазское княжество, «вступившее в непосредственную вассальную зависимость от имеретинского царя» 49.

Другой видный абхазский историк, профессор ГА.Дзидзария писал: «Следует также отметить, что века господства Турции в Абхазии привели, как у некоторых черкесских племен, к ослаблению идеи государственного объединения» 50. Можно было бы и дальше приводить аргументы в доказательство того, что Абхазия, вопреки «суперпатриогическим» утверждениям Басария, на определенных этапах многовековой истории теряла свою самостоятельность.

Концепция древней и средневековой истории Абхазии в интерпретации Басария в целом сводилась к следующему: 1. античные гениохи были предками абхазов (напомню, что эту версию пытался обосновать и Гулиа, что вызывало раздражение у грузинских интеллектуалов, которые дружно доказывали и доказывают этническое родство картвелов и античных гениохов); 2. абхазы являются древнейшими автохтонами на территории Абхазии, а грузины (точнее говоря — мегрелы) здесь являются пришельцами (следует особо подчеркнуть, что вокруг этого тезиса шли и продолжают идти самые жаркие дискуссии абхазских и грузинских специалистов); 3. в глубокой древности предки абхазов занимали обширные территории (больше, чем нынешняя Абхазия), а потом они постепенно начали терять часть этнической территории, чему в определенной степени способствовала политика грузинских властей; 4. предки абхазов уже в глубокой древности относились к наиболее передовым по тем временам народам, одними из первых на Кавказе приняли христианство, создали одно из древнейших в Восточном Причерноморье государство, были носителями высокой культуры, которую распространяли и на соседние народы, включая грузин. Политическое устройство древнего абхазского государства стало своеобразной хрестоматией для других народов Кавказа, в том числе и грузин. Такая «патриотическая» концепция древней и средневековой истории абхазского народа была призвана убедить общественность не только Абхазии, но и Грузии в огромных заслугах древнего абхазского народа, в оригинальности его истории и культуры. Концепция Басария способствовала укреплению абхазских позиций, которые уже в 20-е годы XX в. пытались во всем противостоять грузинскому шовинизму, в том числе и грузинской историографической экспансии. Анализируя противостояние абхазов и грузин в первые годы советской власти нужно, на мой взгляд, помнить предысторию включения Грузии в состав СССР. За несколько лет существования независимой меньшевистской Грузии (1918-1921 гг.), абхазы и южные осетины, оказавшиеся по волюнтаристскому решению Москвы и Тбилиси в составе самоопределившейся Грузии, испытали огромные притеснения и гонения. С установлением советской власти позиции грузинского шовинизма заметно пошатнулись и, наоборот, укрепились позиции абхазского патриотизма и национализма, так как абхазы получили статус республики. 21 мая 1921 г. Ревком Грузии принял декларацию о независимости ССР Абхазии 51. Она имела огромное политическое значение в борьбе за равноправие народов, против грузинского шовинизма, процветавшего в годы правления меньшевистского правительства.

16 декабря 1921 г., т.е. в первый год установления советской власти, между Грузией и Абхазией был заключен союзный договор. ССР Абхазия на договорных, федеративных началах объединилась с Грузинской ССР 52.

Революционный комитет Абхазии и его местные органы в первые же месяцы советской власти провели большие коренные преобразования, направленные на утверждение и укрепление государственности Абхазии. Мероприятия советской власти вызвали большой подъем политической и гражданской активности абхазского народа. Статус республики в составе СССР, обретение ССР Абхазии юридического равенства с Грузинской ССР и грузинами в Абхазии способствовало росту национального самосознания абхазов 53. Национальное самосознание любого народа, в том числе и абхазов, включает в себя рациональные (осознание принадлежности к конкретной нации) и эмоциональные (сопереживание своего единства с другими представителями «своей нации») компоненты. Национальное самосознание абхазов, являясь основой национального, т.е. абхазского сознания (как и любой другой нации), выступило в качестве ядра системы рационально-ценностных представлений и эмоционально-оценочных отношений, обязательных для национального самоопределения, перспектив социально-политической жизни абхазов. В отличие от национального сознания, отражающего, как правило, «обобщенные представления национально-этнической группы» 54, национальное самосознание «является индивидуализированным понятием» 55, выражающим степень усвоения различных компонентов общенационального сознания представителями единой нации. Обращаю внимание, что в данном случае под единой нацией имеется в виду ее этническая трактовка 56. Необходимо помнить, что генезис национального самосознания не только абхазов, но и других народов, представляет собой длительный исторический процесс, многоаспектный и не всегда равномерный по своему развитию. Появление зачатков национального самосознания любого народа (нации) происходило на обыденном уровне и было связано с формированием и укоренением в психике того или иного народа антитезы «мы» и «они». Другими словами, представители конкретного народа (например, русские, грузины, абхазы и др.) осознавали себя как некую целостность («мы»), объединенную, в отличие от других народов (наций), единой культурой, языком, религией, традициями, этногенезом, ценностными ориентациями и т.д. Такая целостность («мы»), как правило, противопоставлялась и до сих пор противопоставляется другим народам (нациям) -«они». Основу антитезы «мы» и «они» составляют, как правило, несколько ярко выраженных признаков, которые отличают «их» от «нас» (например, язык, религия, традиции, физический облик, менталитет и т.д.). Антитеза «мы» и «они» заметно усиливается в условиях господства одних народов (чаще всего больших и потому сильных) над малочисленными, менее защищенными и более слабыми народами. В многонациональных государствах, где более сильные народы-шовинисты диктуют свои условия слабым, малочисленным народам, как правило, в среде последних формируется необходимость осознания себя особой этнической общностью, готовой к «вынужденной самообороне». Сказанное четко проявляется на примере взаимоотношений народов бывшей Грузинской ССР. С конца 80-х годов XX в. многие средства массовой информации, которым активно помогала значительная часть грузинских историков, политологов, юристов, касаясь взаимоотношений грузин с другими народами Грузинской ССР, особенно с абхазами и южными осетинами, охотно фиксировали антитезу «мы» (грузины) и «они» (абхазы, южные осетины). При этом фиксация признаков абхазской или осетинской нации сопровождалась чаще всего их наделением резко отрицательной оценкой. «Они», т.е. абхазы и южные осетины в своем культурном и политическом развитии стоят на несколько ступеней ниже «нас», т.е. грузин, разумеется, значительно более образованных, культурных и цивилизованных, так как «наши предки 3000 лет назад создали государство» и с тех пор они «совершенствуют собственную национальную государственную традицию, создавая образцы мировой культуры и внося неоценимый вклад в цивилизацию». «Им», т.е. абхазам и южным осетинам, приписываются всевозможные негативные качества — «неблагодарность грузинам за их цивилизаторские усилия», за то что «приютили бездомных горцев Северного Кавказа на гостеприимной грузинской земле», «пророссийская ориентация», «нежелание помочь» в трудный час Грузии и т.д. Кроме того «им» приписываются бескультурье, невежество, отсталость и даже дикость, что выражается в том, что «они», по указанию Москвы, «развернули на территории Грузии агрессивное сепаратистское движение». Так, например, 13 октября 1993 г. Эдуард Шеварднадзе заявил: «Да, мы потеряли Абхазию, но мне хочется верить, что это временное явление. Если мы оказались в трагедии, то это реакционная Россия способствовала формированию фашистского сепаратизма в Абхазии. Это не сегодняшнего дня вопрос» 57. Как видим, в Тбилиси на самом высоком государственном уровне считали и считают Российскую .Федерацию «реакционной», способной подпитывать фашистский режим, сепаратизм и экстремизм 58. Отметим, что упрек «белого лиса» в адрес Москвы куда более соответствует самой Грузии, где проводилась и проводится политика великодержавного грузинского шовинизма, где систематически и методично притеснялись абхазы, южные осетины, где существовал «антиармянский национализм» и т.д. 59. В этой связи большой интерес представляет признание самого Э.Шеварднадзе, сделанное им, будучи первым секретарем ЦК Компартии Грузии, 27 июня 1978 года. «Пора прямо сказать, — подчеркнул лидер коммунистов Грузинской ССР, — как в прошлом, известном нам периоде, в отношении абхазского народа проводилась политика, которую практически следует назвать как шовинистическую, давайте будем называть вещи своими именами» 60. Здесь комментарии уже не нужны, так как суровая действительность заставила даже Э.Шеварднадзе сказать о махровом грузинском шовинизме, от которого, разумеется, страдают и абхазы, и осетины, и другие народы, на которые так безапелляционно претендует современная Грузия.

Говоря о бедственном положении осетин, И.В.Сталин еще в 1913 г. писал: «Как быть с осетинами, из коих закавказские осетины ассимилируются (но далеко еще не ассимилировались) грузинами, а предкавказские частью ассимилируются русскими, частью развиваются дальше, создавая свою литературу? Как их «организовать» в единый национальный союз?» 61. Отметим, что национальное самосознание формируется в процессе образования нации, путем осознания представителями народа (нации) «своего происхождения и органической связи со своими культурными и национальными корнями, признания самобытного характера родной культуры, языка, национальных особенностей, менталитета и чувства общенациональной солидарности» 62. В структуре сознания «из всех компонентов чувство национальной принадлежности является наиболее ранимым» 63. Таким образом, постоянные упражнения ученых Грузии, а также ее средств массовой информации в интерпретации антитезы «мы» и «они», способствовали лишь обострению межнациональных отношений, формированию грузинского шовинизма, что, в свою очередь, усиливало национально-освободительную борьбу абхазов и южных осетин. Обращаю особое внимание и на то, что грузинская сторона в «их» (абхазов и южных осетин) оценках и характеристиках допускала самый оскорбительный тон, нелепые домыслы, фальсификацию фактов и т.д. «Им», как правило, приписывались все негативные качества, а «нам», т.е. грузинам, все лучшие качества (благородство, гостеприимство, великие духовно-нравственные и политические традиции, высокий уровень интеллектуального развития и т.д.).

С этой точки зрения в психологическом смысле фашистская Германия, развязав в 1939 г. вторую мировую войну, «не совершила преступлений»: те, кого она поработила и уничтожала (славянские народы, евреи, цыгане и др.), по версии фашистских идеологов, были «людьми низшей расы», «недочеловеки», с которыми «можно было поступать» так, как считали представители «высшей расы», т.е. немцы гитлеровской Германии. Отголоски таких этнопсихологических праоснов формирования национального самосознания значительной части грузин в бывшей Грузинской ССР отчетливо проявились с конца 80-х годов XX в., когда на политический небосклон «взошла звезда» грузинского нациста Звиада Гамсахурдиа, единомышленники и последователи которого активно продолжают дело свергнутого экс-президента Грузии.

Примечания

3 Джанашиа С. Н. О времени и условиях возникновения Абхазского царства // Труды: в 3-х томах. Тбилиси, 1952. Т. 2. С. 322-341; Е гоже. Абхазия в составе Колхидского царства и Лазики: Образование «Абхазского царства» // Известия АН Грузинской ССР (История, этнография и история искусства), 1991. № 2. С. 18-49; И н а л- И п а Ш. Д. Абхазы: (Историко-этнографические очерки). Сухуми, 1965; Е г о ж е. Вопросы этнокультурной истории абхазов. Сухуми, 1976; Его же. Ступени к исторической действительности. Сухум, 1992 и др.

4 Микеладзе Т. К. Исследования по истории древнейшего населения Колхиды и Юго-Восточного Причерноморья. Тбилиси, 1974. С. 183; Е го ж е. К археологии Колхиды (эпоха средней и поздней бронзы раннего железа). Тбилиси, 1990. С. 79-80; Меликишвили Г. А. К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959. С. 91-93; Каухчишвили С. Г. Сведения византийских писателей о Грузии (в 2-х т.). Т. 2. Тбилиси, 1965. С. 28; Инадзе М. П. К истории Грузии античного периода (Флавий Арриан и его сведения о Грузии) / Автореферат дис. на соискан. учен. степ. кан. ист. наук. Тбилиси, 1953. С. 18-19 и др.

5 Меликишвили Г. А., Лордкипанидзе О. Д. Очерки истории Грузии (в 8-ми т.). Т. 1. Тбилиси, 1989. С. 188; Лашхия Ш. Давайте подумаем об этом вместе // Советская Абхазия, 1989. 30 сентября; Ломоури Н. Ю. Некоторые вопросы ранней истории Абхазии (Ответ профессору Ш.Д. Инал-Ипа)// Известия Академии наук Грузинской ССР. История, этнография и история искусства. 1990. № 3. С. 158-173 и др.

6 Мибчуани Т. Ш. Из истории этногенеза, расселения и культуры западногрузинских горцев. Тбилиси, 1989 (на груз, яз.); Его же. Кто были «суано-колхи»? // Народное образование, 1989. 10 декабря (на груз. яз.).

7 Анчабадзе 3. В. Вопросы истории Абхазии в книге П.Ингороквы «Георгий Мерчуле — грузинский писатель X века» // Труды Абхазского института языка, литературы и истории. Сухуми, 1956. Т. 27. С. 162-165; Его ж е. Из истории средневековой Абхазии. Сухуми, 1959. С. 14-16; Е г о же. История и культура древней Абхазии. М. 1964. С. 136-137; Инал — Ипа Ш. Д. Абхазы (Историко-этнографические очерки). Сухуми, 1965. С. 79, 89-90, 94-95; Его же. Вопросы этнокультурной истории абхазов. Сухуми, 1976. С. 182-189, 231-235; Дзидзария ГА. Очерки истории Абхазской АССР (в 2-х т.), Т. 1. Сухуми, 1960. С. 37-38; Его же. Страницы истории// Абхазская АССР (Под ред. М.К. Делбы). Сухуми, 1961. С. 15; Гунба М. М. Абхазия в I тысячелетии нашей эры, Сухуми, 1989. С. 140-146, 151-156.

8 Инал — Ипа Ш. Д. Ступени к исторической действительности. Сухум, 1992. С. 12; Ашхаруа А. Абхазия: Настоящее невозможно понять без осмысления прошлого // Советская Адыгея, 1993, 20 июля; Папаскири А. Дружить могут только равные в правах // Единение, 1990. 3 июня.

9 Инал-Ипа Ш. Д. Абхазы (Историко-этнографические очерки). Сухуми. 1965. С. 68; Дзидзария Г. А. Очерки истории Абхазской АССР (в 2-х т.), Т. 1. Сухуми, 1960. С. 24; Анчабадзе 3. В. История и культура древней Абхазии. М. 1964. С. 158-160.

10 Бердзенишвили Н. А., Джавахишвили И. А., Джанашиа С. Н. История Грузии (в 2-х ч.). Ч. 1. С древнейших времен до начала XIX в. Тбилиси, 1950. С. 91; Е г о же. История Грузии (в 2-х т.). Т. 1. С древнейших времен до 60-х годов XIX в. (в соавт. с В.Д. Дондуа, М.К. Думбадзе и др.). Тбилиси, 1962. С. 85; Амиранашвили Ш. История грузинского искусства. М. 1963. С. 90; Тухашвили Л. Государственность: этап развития // Заря Востока, 1989, 26 мая; БеридзеВ. В. Грузинская архитектура «раннехристианского» времени (IV — VII вв.) Тбилиси, 1974. С. 4-5.

11 Амиранашвили Ш. Указ. соч.. С. 113-114; Беридзе В. В. Грузинская архитектура с древнейших времен до начала XX в. Тбилиси, 1967. С. 59; Джанберидзе Н. Ш., Цицишвили И. Н. Архитектура Грузии от истоков до наших дней. М., 1976. С. 41-42 и др.

12 Анчабадзе 3. В. Из истории средневековой Абхазии. Сухуми, 1959. С. 24-25; Инал — Ипа Ш. Д. Абхазы (Историко-этнографические очерки). Сухуми, 1965. С. 113-114; Дзидзария ГА. Очерки истории Абхазской АССР (в 2-х т.), Т. 1. Сухуми, 1960. С. 44.

13 Дзидзария ГА. Очерки истории Абхазской АССР (в 2-х т.). Т. 1. Сухуми, 1960. С. 48-49, 64-65, 70-71.

14 Там же, с. 75-76.

15 Беридзе В. В. И тенденциозность, и некомпетентность // Заря Востока, 1989,7 апреля; Чабукиани Р. Р. Прелюдия трагедии Абхазии. Кутаиси. 1995. С. 28.

16 Лордкипанидзе О. Д. Археология в Грузинской ССР. Тбилиси, 1982.

17 Марыхуба (Мархолиа) И. Р. (ред.). Абхазские письма (1947 — 1989). Сб. документов в двух томах. Т. I. Акуа (Сухум): Эль-Фа, 1994. С. 364- 373.

18 Большой энциклопедический словарь (Издание второе, переработанное и дополненное). М.-СПб.. 1997. С. 620.

19 Инал-Ипа Ш. Д. Абхазы (Историко-этнографические очерки). Сухуми, 1965. С. 22-23; Его же. Вопросы этнокультурной истории абхазов. Сухуми, 1976. С. 45-49, 223-224.

20 Инал-Ипа Ш. Д. Ступени к исторической действительности. Сухум, 1992. С. 62.

21 Кахидзе М., Мишвеладзе Р., Мебуришвили Т., Джулухидзе Г. Это ли патриотизм и справедливость страны // Молодой коммунист (Тбилиси), 1989, 6 мая (на груз. яз.).

22 Дзидзоев В.Д. Национальная политика: уроки опыта (3-е издание). Владикавказ, 2002. С. 210.

23 Там же, с. 187-188, 198-200,209-210.

24 Там же, с. 210; Акаба Н. О. О некоторых популярных мифах // Аспекты грузино-абхазского конфликта (Ред. П. Гарб и др.). (В 2-х т.). Т. 2. Сухум, 1999. С. 14-15.

25 История Грузии (Учебник: авторы Бердзенишвили Н., Джавахишвили И., Джанашиа С. на грузинском и русском языках) (в 2-х частях). Ч. I. С древнейших времен до начала XIX в. (Второе издание). Тбилиси, 1950. С. 20-45; 80-102.

26 Там же. с. 7.

27 Понтийское царство (Понт), эллинистическое государство в Малой Азии в 302 (или 301) — 64 до н.э. (на южном берегу Черного моря). Наивысшего расцвета достигло в конце II в. при Митридате VI, завоевавшем Боспорское государство и другие территории.

28 История Грузии…. С. 152-153; 164-165.

29 Там же, с. 32-38.

30 Меликишвили Г. А. К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959.

31 Меликишвили Г. А., Лордкипанидзе О. Д. (ред.). Очерки истории Грузии (в 8-ми томах). Тбилиси, 1989. Т. 1. С. 206-208.

32 В качестве конкретного примера можно сослаться на концепцию Мариам Давидовны Лордкипанидзе о сильном Колхидском царстве и непрерывной грузинской государственной традиции на протяжении 2500 лет (Лордкипанидзе М. Д. Абхазы и Абхазия (на грузинском, русском и английском языках). Тбилиси, 1990. С. 39-45). Образцом грузинского шовинизма и субъективизма является «научный вывод» М.Д.Лордкипанидзе о том, что абхазы «безусловно, исторически и культурно были грузинами» (Там же, с. 59).

33 Абаев В. И. Блеск и нищета золотого тиснения (по поводу книги: А.МКумахов, З.Ю.Кумахова. Язык адыгейского фольклора. Нартский эпос. М., 1985) // Известия Юго-Осетинского НИИ АН Грузинской ССР. Вып. XXX. Тбилиси. 1987. С. 202.

34 Гулиа Дмитрий Иосифович (1874-1960), писатель, историк, народный поэт Абхазии (с. 1937 г.), просветитель, зачинатель абхазской литературы. Как признанный специалист привлекался к работе над совершенствованием абхазского алфавита, созданного на основе русской графики царским генерал-майором П.К.Усларом (1816-1875) в 1862 г. При его помощи в 1892 г. в Тбилиси издали абхазскую азбуку, положившую начало обучению абхазов на своем языке. В 1937-1938 гг. участвовал в составлении нового абхазского алфавита на основе грузинской графики. Дважды избирался депутатом Верховного Совета СССР (в 1954 и 1958 гг.).

35 Гулиа Д. И. История Абхазии. Т. I. Тифлис, 1925.

36 Там же, с. 146-147.

37 Там же, с. 82.

38 Там же, с. 143.

39 Там же, с. 192-222.

40 Ашхацава С. М. Пути развития абхазской истории. Сухум, 1925.

41 Тамара (Тамар) (около середины 60-х гг. XII в. — 1207 г.), царица Грузии (1184-1207 гг.). В ее царствование Грузия добилась больших военно-политических успехов. Большая доля в них принадлежит мужу Тамары и соправителю Грузии выдающемуся полководцу средневековья осетинскому царевичу Сослану-Давиду.

42 Ашхацава СМ. Указ. соч.. С. 5-7.

43 Басария СП. Абхазия в географическом, этнографическом и экономическом отношении. Сухум-Кале, 1923.

44 Там же, с. 43,49-50.

45 Большой энциклопедический словарь (Издание второе, переработанное и дополненное). Москва-Санкт-Петербург, 1997. С. 8.

46 История Абхазии (Учебное пособие. Авторы З.В.Анчабадзе, Г.А.Дзидзария, А.Э.Куправа). Сухуми, 1986.

47 Там же, с. 59 4!i Там же.

49 Там же.

50 Дзидзария ГА. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия (Второе дополненное издание). Сухуми, 1982. С. 10.

51 История Абхазии (Учебное пособие). Сухуми, 1986. С. 163.

52 Там же, с. 163-164.

53 Под «национальным самосознанием» подразумевается не «абхазский национализм», «сепаратизм» и антигрузинские настроения, а совокупность взглядов, оценок, мнений, выражающих содержание и уровень представлений того или иного народа (нации) (в данном случае абхазов) о своей истории, о своем происхождении, перспективах своего развития, взаимоотношений с соседними и другими народами.

54 Политология. Энциклопедический словарь. М., 1993. С. 203.

55 Там же.

56 В современной историографии «нация» («единая нация») (лат. natio -племя, народ) имеет полисемантичное понятие, применяемое для характеристики крупных социокультурных общностей индустриальной эпохи. Ученые признают, как правило, два основных подхода в интерпретации нации: 1. этническая общность («этнонация») с единым языком, культурой, этногенезом, территорией проживания и единым национальным самосознанием. Сторонники такого подхода до сих пор во многом придерживаются дефиниции нации, которую дал в 1913 г. И.В.Сталин в работе «Марксизм и национальный вопрос»: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, — писал Сталин, — возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры» (Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос // Соч., т. 2. С. 296); 2. политическая или государственная общность («политическая нация») граждан определенною государства (например, России или Грузии). Сторонники такого подхода в России во главе с директором Института этнологии и антропологии РАН, членом-корреспондентом РАН В.А.Тишковым избрали ориентацию на гражданско-этатистскую трактовку нации как совокупности граждан одного государства (по примеру США). Согласно такой точке зрения русские, чеченцы, евреи, грузины, татары, осетины и другие народы, проживающие в России, являются представителями единой «российской нации». Однако такая трактовка вопроса вызывает серьезные и обоснованные возражения значительной части отечественных исследователей.

57 Юферова Я. Эдуард Шеварднадзе: «Я думал, жизнь закончилась» // Комсомольская правда, 1993, 12 октября.

5S Дзидзоев В. Д. Кавказ конца XX века: тенденции этнополитического развития (историко-политологическое исследование) (Второе издание). Владикавказ, 2004. С. 80.

59 Сталин И. В. Соч., т. 2. С. 307.

60 Цит. по: Абхазия: документы свидетельствуют. Сухум, 1994. С. 14.

61 Сталин И. В. Соч., т. 2. С. 350.

62 Социология. Энциклопедия. Минск, 2003. С. 617.

63 Там же.

Грузия и Южная Осетия: этапы противостояния и их интерпретация в Тбилиси и Цхинвале

Нет необходимости доказывать, что грузино-осетинские взаимоотношения своими корнями уходят в глубь истории народов Кавказа. В этих взаимоотношениях было очень много прекрасного и вдохновенного, но, к сожалению, были и черные страницы. Так, например, меньшевистское правительство Грузии в 1920 году учинило настоящий геноцид в отношении южных осетин за их желание быть в составе советской России 64. Осетины, вошедшие в 1774 г. в состав Российской империи, хотели и всегда будут хотеть быть подданными Российского государства, независимо от политической и любой другой конъюнктуры. Осетины считают Россию своей Родиной, своим единственным Отечеством. Они за нее много раз обильно проливали свою кровь, защищая ее от иноземных захватчиков. Поэтому свою судьбу, свою историческую перспективу осетины независимо от того, где они живут — на Севере или Юге Осетии, связывали и связывают с Россией.

Здесь необходим небольшой экскурс в историю Южной Осетии. Известно, что в XIX в. она была крайне бедной территорией Кавказа, где ее жители, в основном осетины, испытывали большой гнет со стороны грузинских феодалов и неоднократно восставали против них. Однако грузинским феодалам каждый раз удавалось жестоко подавлять восставший парод. В 1918 г. политическая ситуация на территории бывшей Российской империи резко изменилась. Грузия воспользовалась правом нации на самоопределение и, отделившись от советской России, стала независимым государством — Демократической Республикой Грузия (ДРГ). В России в то время шла масштабная кровопролитная гражданская война. Молодому большевистскому правительству РСФСР было не до южных осетин, абхазов и других национальных меньшинств, которых беспощадно стало притеснять меньшевистское правительство ДРГ. Таким образом, южные осетины оказались отделенными от северных осетин государственной границей, проходившей по Главному Кавказскому хребту. Меньшевистское правительство Грузии, озабоченное созданием «Великой Грузии» менее всего думало о судьбе малочисленных народов — южных осетин, абхазов и других, которые в силу политической конъюнктуры оказались в составе ДРГ. Южные осетины в 1920 г. восстали против меньшевистской Грузии с целью присоединения к советской России. Подавлением восстания руководил командующий грузинской гвардией Валико Джугели 65, отличавшийся особой ненавистью к осетинам. Об этой своей жестокости он написал в книге «Тяжелый крест», которая была издана в Тбилиси в 1920 году. Здесь он рассказывает, о той беспощадности, с которой уничтожил и сжег более 100 осетинских сел в Южной Осетии 66. Он уничтожал осетин, включая женщин, детей и больных стариков, только за то, что они были осетинами, которые потеряли в результате карательной экспедиции Валико Джугели более 20 тыс. человек 67. Около 40 тыс. осетин получили ранения, контузии и увечья. Много осетин погибло также по дороге из Южной в Северную Осетию. Осетины и сегодня вспоминают геноцид 1920 года с содроганием. Отметим, что трагедия осетин не получила адекватной оценки со стороны властных структур как Грузинской ССР, так и бывшего СССР. Это связано, на мой взгляд, с тем, что с установлением советской власти в Грузии в феврале 1921 г. южным осетинам была предоставлена автономия (20 апреля 1922 г.) в составе Грузинской ССР, а официальная большевистская пропаганда была направлена на укрепление дружбы народов Советского Союза. Грузины и осетины в СССР считались «равноправными» и «братскими» народами, которые, по замыслу большевистских идеологов, должны были укреплять не только «добрососедские отношения», но и олицетворять дружбу народов страны. Именно это стало, на мой взгляд, одной из причин отрицания центральной советской властью и руководством большевистской Грузии правомерности юридической квалификации как преступления, геноцида, массового уничтожения грузинским государством осетинского населения Южной Осетии в 1920 г. Кроме того, историки как Грузинской ССР, так и Северной и Южной Осетии, занимавшиеся изучением кровавых событий 1920 года в Южной Осетии, как правило, обходили особую жестокость меньшевистской Грузии в борьбе против Южной Осетии. Такие негласные установки давали историкам партийные руководители, которые видели в этом залог укрепления грузино-осетинской дружбы. К этому следует добавить, что многие уникальные архивные документы, проливающие свет на геноцид южных осетин в 1920 году, по тем же причинам так и не стали достоянием историков-исследователей, и, стало быть, исторической науки. Гриф «совершенно секретно» здесь сыграл большую негативную роль.

Таким образом, не была дана объективная оценка геноциду осетин 1920 г., что стало серьезной историографической проблемой, которая полностью не разработана и до сегодняшнего дня. В последние годы появились труды грузинских и осетинских историков, которые по разному трактуют кровавые события 1920 г. 68. Для осетинских исследователей — это настоящий геноцид, устроенный меньшевистским правительством Грузии. Формальные и неформальные лидеры Южной Осетии, взявшие курс на отделение от Грузии в конце 80-х годов XX в. широко использовали в своей антигрузинской пропаганде геноцид 1920 г. В ответ на это грузинские историки пытаются доказать, что в Грузии никогда не было антиосетинской пропаганды, а геноцид южных осетин 1920 г. они трактуют как «политический экстремизм» самих осетин, которые выполняли установки большевистской партии и русских властей, заинтересованных в присоединении Южной Осетии к России 69. Ряд грузинских авторов (Ментешашвили, Тоидзе, Бакрадзе, Тотадзе, Жоржолиани и др.) в своих сочинениях, посвященных грузино-осетинским отношениям, пытаются доказать, что официальный Тбилиси, в целом грузинский народ, всегда относились уважительно и толерантно к осетинам, а в 1920 г. грузинские власти отстаивали свои законные права по сохранению территориальной целостности Грузии и поэтому потопили в крови восстание южных осетин 70. Версии и концепции, как видим, совершенно разные. Вместе с тем, следует обратить особое внимание на то, что южные осетины подвергались притеснениям со стороны грузинских властей на своей исторической родине — в Южной Осетии, которую с начала 90-х годов XX века официальные грузинские власти и воинствующие грузинские историки называют не Южной Осетией, а Шида Картли или Самачабло. Таким образом, грузинские власти, как и грузинская историография, пытаются вытравить из сознания людей термин «Южная Осетия» 71. По замыслу грузинских шовинистов это способствует стабилизации общественно-политической обстановки в Грузии. Однако это вызывает возмущение не только у осетинских историков, но и у широкой общественности Осетии, в целом Российской Федерации. 20 апреля 1922 года на исторической территории проживания южных осетин была создана Юго-Осетинская автономная область в составе Грузинской ССР, а 7 июля 1924 г. была создана Северо-Осетинская автономная область в составе РСФСР. Таким образом, разделение осетин по воле центральной советской власти стало свершившимся фактом и закреплено в Конституции СССР 1936 года. Отметим также, что по Конституции 1936 года северные осетины получили статус автономной республики, а южные осетины остались в автономной области. Необходимо подчеркнуть, что в годы советской власти в Южной Осетии происходила достаточно жесткая борьба грузинского влияния с русским. В 1938-1953 гг. в Южной Осетии был введен грузинский алфавит. Одновременно закрывались и осетинские школы. Правда, в годы оттепели в Южной Осетии вернулись к алфавиту на основе кириллицы. Но проблем у южных осетин становилось все больше и больше. Так, например, высшее образование в Грузии можно было получить только на грузинском языке, что создавало большие проблемы как для осетин, так и для абхазов, испытывавших на себе политику грузинизации. К этому следует добавить, что Южная Осетия по сравнению с другими регионами Грузии была самой отсталой во всех отношениях (экономика, социальная сфера, здравоохранение, низкий уровень жизни, высокая смертность и т.д.). Все это вызывало законное возмущение населения Южной Осетии. Отмечу также, что статус автономных республик в составе Грузии имели абхазы и аджарцы, а осетины вынуждены были довольствоваться более низким политическим статусом. За годы советской власти быстро нарастало существенное различие между северными и южными осетинами. Экономика, здравоохранение, социальная сфера и т.д. были намного более развитыми в Северной Осетии. Таким образом, у южных осетин был наглядный пример лучшей жизни своих собратьев в Северной Осетии. О тяжелом положении населения Южной Осетии говорит и то, что уровень зарплат и снабжение товарами народного потребления был во много раз ниже, чем в целом по Грузии. В то же самое время детская смертность в Южной Осетии была намного выше, чем в остальных районах Грузии. Во всех своих бедах южные осетины винили тбилисские власти, которые проводили завуалированную антиосетинскую политику. Это стало одной из главных причин многочисленных обращений южных осетин в центральные советские органы власти с просьбой об объединении Южной и Северной Осетии. Грузинские историки, повторяя установки своих партийных вождей, такое бедственное положение осетин, как правило, объясняли тем, что в Южной Осетии преобладало сельское население. Доказывая лояльное отношение центральной грузинской власти к Южной Осетии, грузинские историки, как правило, подчеркивали, что в Тбилиси проявляют серьезную заботу о развитии осетинского языка и культуры, что для этого в Цхинвале были открыты Юго-Осетинский государственный педагогический институт, научно-исследовательский институт, Институт усовершенствования учителей, несколько различных училищ, а также осетинский театр, областной музей краеведения и т.д. Грузинские историки в подтверждение своей версии подчеркивали преобладание осетин над грузинами в Южной Осетии, что осетины руководили культурными учреждениями и фактически являются доминирующей нацией на территории своей автономии. Экстремисты от исторической пауки пытались доказать, что в Южной Осетии идет постепенное преследование грузинской культуры и даже были будто бы посягательства на грузинские исторические памятники, расположенные на территории Южной Осетии. Все это не подтверждалось конкретными фактами, убедительными примерами. Но, тем не менее, отдельные историки писали даже о дискриминации грузин на территории Южной Осетии. Все это, разумеется, накаляло противостояние не только между историками автономной области и Грузии, но в целом грузино-осетинские взаимоотношения.

Начиная с 1989 года Юго-Осетинская автономная область в средствах массовой информации Грузии трактовалась как «большевистское изобретение», «незаконная автономия», «искусственное образование на территории Грузии» и т.д. Президент Грузии Гамсахурдиа был главным вдохновителем преследования осетин и упразднения их автономии 72. Он посвятил этому вопросу даже специальное выступление в парламенте Грузии в декабре 1990 года. Президент Грузии договорился при этом до анекдотичных утверждений о том, что на территории Южной Осетии грузины испытывают дискриминацию со стороны властей автономии. Таким образом, президент Грузии дал установку редакциям газет и журналов, другим средствам массовой информации, историкам и политологам, одним словом, всем «ура-патриотам», которые активно стали «доказывать» незаконность образования в 1922 г. Юго-Осетинской автономии. Звучали даже призывы к выселению южных осетин не только из внутренних районов Грузии, но даже из Южной Осетии. Грузинские авторы, угождая своему президенту, из конъюнктурных соображений, упорно повторяли, что рост грузино-осетинского межнационального противостояния является следствием созданной большевиками автономии южных осетин. Этот политизированный аргумент занимал главное место в газетах и журналах, на радио и телевидении, а также в «исторических исследованиях» грузинских кавказоведов. Практически к этой травле осетин в Грузии подключились многие ведущие ученые, деятели искусства, писатели и поэты, и даже Патриарх грузинской церкви Илия II. Надо ли доказывать, что такая пропаганда и очередная волна дискриминации осетин вызывала законный протест не только у них, но и у трезвомыслящей интеллигенции Российской Федерации. Грузинские исследователи договорились до того, что осетин в официальной прессе характеризовали как «бродячий народ», как «бездомных пришельцев на территорию Грузии», как «бескультурный» и «недоразвитый народ». Оскорбительные эпитеты в адрес осетин возмущали всех, кто хоть мало-мальски был знаком с историей и культурой этого народа, в том числе и за пределами Грузии и Южной Осетии. Исследователи этой проблемы договорились до того, что будто бы термин «Южная Осетия» является выдумкой самих осетин и большевиков, которые им подарили непонятно за что автономию «на древней земле Грузии». Присутствующий здесь на нашей конференции профессор Юго-Осетинского государственного университета Ю.С. Гаглойти издал специальную брошюру, где убедительно доказал, что термин «Южная Осетия» 73 является не выдумкой большевиков, не выдумкой самих осетин. В литературе аргументированно и убедительно доказано, что термин «Южная Осетия» широко использовался в XIX в. не только в русской историографии, но даже и в грузинской 74. Тем не менее, грузино-осетинские отношения все более накалялись и подводили ситуацию к межнациональной войне 1989-1992 гг.

Примечания

64 Кровавые события в Южной Осетии летом 1920 г. освещены в работах: Плиев Б. 3. Борьба трудящихся Южной Осетии за Советскую власть в 1917-1921 гг. Цхинвали, 1977; Очерки истории Юго-Осетии. Т. I. Цхинвали. 1969; Очерки истории Юго-Осетинской автономной области (история южных осетин до образования ЮОАО). Тбилиси, 1985; Из истории осетино-грузинских взаимоотношений (Составители Гаглойти К).С, Джиоев М.К., Джусойты Н.Г. (редактор) и др.) Цхинвал, 1995; Сиукаев Н. В. Две трагедии Южной Осетии. Владикавказ, 1994; Дзидзоев В.Д. Кавказ конца XX века: тенденции этнополитического развития (историко-политологическое исследование). Владикавказ, 2000; 2004 и др.

65 Валико Джугели, грузин, палач осетинского и абхазского народов. В 1917 г. по инициативе руководителя Национального Совета Грузии Н.Жордания была создана Национальная гвардия Грузии. В.Джугели был утвержден в должности начальника этой гвардии.

66 Некоторые из осетинских сел, сожженных В.Джугели в 1920 г. навсегда опустели, став символом геноцида южных осетин.

67 По вопросу численности уничтоженных в 1920 г. южных осетин Национальной гвардией Грузии существуют и другие цифры, которые приводят авторы. Так, например, грузинский исследователь академик Г.В.Хачапуридзе приводил цифру — 5 тыс. 279 чел. (Хачапуридзе Г.В. Борьба за пролетарскую революцию в Грузии. Тбилиси, 1936. С. 58), а профессор Н.В.Сиукаев — 18 тыс. чел. (Сиукаев Н.В. Две трагедии Южной Осетии. Владикавказ, 1994. С. 8).

68 Дзидзоев В. Д. Кавказ конца XX века; тенденции этнополитического развития (историко-политологическое исследование). Владикавказ, 2000; 2004; Гаглойти К).С. Южная Осетия. Цхинвал, 1993; Осетинский вопрос. Тбилиси, 1994; Ментешашвили A.M. Из истории взаимоотношений грузинского, абхазского и осетинского народов (1918 — 1921 гг.). Тбилиси, 1990 и др.

69 Осетинский вопрос. Тбилиси, 1994; Исторические и политико-правовые аспекты грузино-осетинского конфликта и основные пути его урегулирования. Тбилиси, 1992 и др.

70 Ментешашвили А. М. Указ. соч.: Осетинский вопрос. Тбилиси, 1994; Тоидзе Л. М. Как образовалась Юго-Осетинская автономная область. Тбилиси, 1991 и др.

71 Обоснование этой идеи грузинские историки попытались сформулировать в коллективной монографии «Осетинский вопрос» (Тбилиси, 1994), на которую возлагали особо радужные надежды.

72 Подробнее об этом см.: Дзидзоев В. Д. Указ. соч. (Второе издание). С. 26-140; Санакоев И.Б. Истоки и факторы эволюции грузино-осетинского конфликта. Владикавказ, 2004. С. 61-76.

73 Гаглойти Ю. С. Южная Осетия. Цхинвал, 1993.

74 Гаглойти Ю. С. Указ. соч.; Его же. Проблемы этнической истории южных осетин. Цхинвал, 1996; Дзидзоев В. Д. Указ. соч. (Второе издание). С. 26-140; Из истории осетино-грузинских взаимоотношений. Цхинвал, 1995 и др.

Взаимоотношения Осетии и Чечено-Ингушетии (Республики Ингушетия) и их интерпретация: мифы, политические спекуляции и поиски исторической объективности

Анализ историографии Чечено-Ингушетии (Республики Ингушетия) позволяет выделить несколько направлений, по которым, на мой взгляд, обнаруживаются наиболее существенные ошибки, рельефно выраженная тенденциозность, фальсификация и явная антиосетинская настроенность. К первому направлению можно отнести публикации, где вопреки очевидным фактам истории «доказывается», что Сталин, Берия, Кобулов и другие организаторы и исполнители выселения чеченцев, ингушей, других репрессированных в годы войны народов были будто бы этническими осетинами. Авторы этих публикаций необоснованно заявляют о том, что выселение ингушей было организовано Сталиным и его ближайшим «осетинским окружением» исключительно в пользу осетин и Осетии. Второе направление объединяет, на мой взгляд, публикации, где «доказывается» обоснованность ошибочного тезиса о том, что столицей современной Ингушетии обязательно должен быть город Владикавказ. В этой связи запускается «в научный оборот» слишком много ошибок и версий относительно объединения в 1934 г. Чеченской и Ингушской автономных областей и образования единой Чечено-Ингушской автономной области с центром в г. Грозном и передачи г. Владикавказа Северной Осетии. К третьему направлению нужно отнести публикации, в которых тенденциозно «доказывается», что ингуши в Северной Осетии жили в ужасных условиях, по вине руководства республики они подвергались дискриминации по национальному признаку. В четвертом направлении находятся «труды ученых», где совершенно искажаются предпосылки и ход развязанной ингушскими боевиками войны на территории Северной Осетии в октябре-ноябре 1992 г. К пятому направлению следует отнести публикации, где существенно и преднамеренно искажаются причины, характер, ход и последствия массовых волнений в г. Орджоникидзе (Владикавказ) в октябре 1981 г. На шестом направлении находятся публикации, где авторы чрезмерно и необоснованно приукрашивают и идеализируют отдаленное прошлое этнических предков ингушей, создавших будто бы «ингушскую цивилизацию». К этому же направлению следует отнести примеры псевдотворчества любителей различных историографических сенсаций (например, надуманные и сильно завышенные цифры погибших героев на фронтах Великой Отечественной войны, добровольно ушедших на фронт, Героев Советского Союза и т.д.). К седьмому направлению нужно отнести публикации, где авторы пытаются «доказать», что соседство с Осетией обернулось для ингушей настоящей трагедией, так как «осетины всегда старались навредить ингушам и Ингушетии». Эти авторы в сущности способствуют тому, чтобы в сознании многих читателей сформировался идеологический и психологический стереотип, позволяющий строить агрессивное поведение в условиях ингушско-осетинского противостояния, дефицита объективной информации друг о друге. Публикации этого направления способствуют созданию из осетин образа врага ингушей. К восьмому направлению следует отнести публикации, посвященные различным аспектам Закона «О реабилитации репрессированных народов». В них, как правило, допускаются неточности, тенденциозные рассуждения, выпады против осетин и Осетии, особенно ее руководства. Здесь чаще всего встречается критика в адрес «несговорчивых осетин», рельефно выраженная тенденциозность и конъюнктурность. Вместе с тем в этих публикациях содержатся и правомерные суждения. В них авторы справедливо поднимают ряд существенных вопросов (например, проблемы здравоохранения, вопросы языка, культуры, социально-экономического развития и т.д.). Однако публикациям этой группы свойственна та же методологическая ошибка, которая не дает исследователям подняться выше эмоций и опираться, как того требуют нормы научно-исследовательской работы, на приведенные факты и достоверные источники.

И наконец, девятое направление мифотворчества и псевдотворчества, объединяющее публикации, в которых, вопреки очевидным фактам «доказывается», что геноцид чеченцев и ингушей будто бы продолжается до сих пор, что эти два народа испытали самые большие трудности, лишения, издевательства, гонения, несправедливости и т.д. Отличительная особенность этих публикаций — слишком вольное обращение с фактами истории, эмоциональность изложения событий и фактов, игнорирование очевидного и общеизвестного, воинствующий исторический мифологизм и т.д. Разумеется, такие публикации не безвредны для массового сознания. Таким образом, мы условно разделили на девять направлений, по которым чаще всего встречаются ошибки, обнаруживаются основные признаки псевдотворчества не только типичных дилетантов в сфере обществоведения, но иногда и профессиональных историков и политологов. Следует отметить, что все эти ошибки, порой преднамеренная фальсификация истории взаимоотношений осетин и ингушей, в целом народов Северного Кавказа имеют большой негативный оттенок и чрезвычайную остроту.

Бурная деструктивная деятельность некоторых представителей отечественной исторической науки, которые по различным причинам создают искаженную письменную историю, всевозможные мифы, крайне вредные для массового сознания, должна быть посрамлена. Иначе историческая наука сама может оказаться посрамленной. В данном выступлении я лишь пытаюсь доказать приверженность определенной части историков к различного рода сенсациям, «открытиям», мифотворчеству и т.д. Это старая болезнь, которая в настоящее время получила широкое распространение.

К сожалению, высказанная аксиома часто нарушается историками-кавказоведами. Так, например, в 1999 году ингушским «Мемориалом» в Назрани была издана объемная книга (36 печ. лист.) «Ингушетия и ингуши» 75 под редакцией Адама Мальсагова. Авторы предисловия книги кандидат исторических наук Э.Д. Мужухоева и доктор исторических наук М.Б.Мужухоев демонстрируют, на мой взгляд, образцы антиосетинской агрессивности, искажений исторических фактов, тяготения к конфронтации народов Северного Кавказа. Приходится удивляться профессиональной некомпетентности кандидата и доктора наук, которые столицу Северной Осетии г. Владикавказ преднамеренно называют «географическим центром Ингушетии». Никто из профессиональных историков Северного Кавказа не согласится с таким ложным выводом потому, что равнинные земли, включая место основания в 1781 г. Владикавказской крепости до начала XIX в. были в собственности обладавших большой силой кабардинских князей.

О серьезных ошибках отдельных ингушских историков, политологов, публицистов и журналистов мне уже приходилось писать. Достойны осуждения попытки некоторых исследователей, в том числе и Мужухоевых, любой ценой создать из осетин образ врага для «мирного ингушского народа». Мужухоевы и их единомышленники давят вымышленными фактами на массовое сознание не только читателей Республики Ингушетия, но и всей Российской Федерации. Впрочем, в Ингушетии этот «новый метод» исследования давно апробирован. В конце 80-х — начале 90-х годов XX в. одним из «авторитетных историков» Ингушетии неожиданно стал главный инженер Госинспекции по охране и использованию земельного фонда Чечено-Ингушской АССР, кандидат экономических наук Бембулат Богатырев, который на сессии Верховного Совета РСФСР в 1990 г. договорился до анекдотичных утверждений, будто город Владикавказ основали предки ингушей 3,5 тысячи лет назад 76. Этот «кавказовед» с сельскохозяйственным уклоном своими «историческими открытиями» причинил немало ущерба осетино-ингушским взаимоотношениям, морально-психологическому климату на Северном Кавказе. Его ошибочным утверждениям дана оценка в научной литературе, в том числе и автором этих строк. Не повторяя уже опубликованное по части разоблачений горе-исследователей, обращаю внимание на новые измышления в вопросах осетино-ингушских взаимоотношений и истории города Владикавказа. Так, например, Мужухоевы бездоказательно утверждают, что в 1920-е годы «в пригороде Владикавказа проживало около 80 тыс. ингушей, что значительно больше, чем осетин, немцев и казаков вместе взятых» 77. Это и есть образец пара-науки, преднамеренной фальсификации, околонаучной публицистики. На самом деле во Владикавказе в 1923 году проживало 72069 человек, в том числе русских — 14618 человек, осетин — 9246, армян — 7554, грузин — 4763, персов — 1673, греков — 1404, евреев -1143, украинцев — 892, поляков — 996, татар — 589, немцев — 518, ингушей — 501 человек. Кроме них в городе проживали айсоры, тавлины, чеченцы, горские евреи и другие 78.

Авторы предисловия высказывают озабоченность и боль о судьбе «дорого» заплативших за соседство с Осетией казаков, которые якобы были выселены с мест их обитания в годы гражданской войны 79. Однако и такое утверждение несостоятельно. Историки с учеными степенями обязаны знать, что все казачьи станицы в Северной Осетии как были, так и остались на своих местах. Более того, еще в XIX веке определенная часть осетин, а моздокские — все без исключения, были зачислены в состав военного сословия казаков России и выдвинули из своей среды немало талантливых генералов и офицеров. Таких, например, генералов-казаков, как Эльмурза Мистулов, Константин Агоев, Георгий Татонов, Лазарь Бичерахов и многие другие. Кандидат и доктор наук «забыли» о том, как при помощи Г.К.Орджоникидзе и его соратников в 1918 и 1921 гг. было организовано (по решению III съезда народов Терека, который проходил в 1918 г. в Грозном) действительное выселение казаков из их станиц и заселения их ингушами. Но эту тему почему-то не любят наши ингушские коллеги.

Мужухоевы вносят немалую лепту в оживление паранауки, когда вероломное нападение ингушских боевиков в октябре-нояб ре 1992 г. на Северную Осетию выдают как «крупномасштабную, заранее спланированную акцию против мирного ингушского населения Пригородного района» 80. Два историка преднамеренно фальсифицируя факты, утверждают, что «против 65 тысяч безоружных мирных ингушей, были двинуты вооруженные по последнему слову техники 68 тысяч хорошо обученных бойцов» 81. Извращая действительные события 1992 г. Мужухоевы дошли до таких нелепых утверждений, что ингушам «отрезали головы, уши, носы, языки, что их сжигали живыми, бросали в горящие дома. Умирающих, а также малолетних детей отдавали на съедение свиньям» 82. Читая такие вымышленные сюжеты начинаешь понимать цели и задачи фальсификаторов истории. У Мужухоевых, как у Б.Богатырева и их единомышленников, имеются большие проблемы с логикой профессионального мышления, здравым смыслом и знаниями отечественной истории XX века хотя бы на уровне средней школы. Своими «научными открытиями» они способствуют беспрецедентному откату общественного сознания Республики Ингушетия к идеологии вечной конфронтации с Республикой Северная Осетия — Алания, созданию образа врага из осетин. Известно, что общественной функцией науки является выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности. А сочинение Мужухоевых способствует выработке не объективных, а искаженных, фальсифицированных знаний. Не думаю, что читатели Республики Ингушетия нуждаются в ложных знаниях истории.

Рано или поздно в Ингушетии найдутся специалисты истории и просто читатели, которые уже никогда не будут сомневаться в том, что осенью 1992 г. вероломное нападение хорошо вооруженных ингушских боевиков было тщательно подготовленной акцией. Тысячи граждан Северной Осетии были свидетелями этой агрессии. Факты свидетельствуют, что за несколько дней до нападения ингушских боевиков на мирные села Пригородного района Северной Осетии и г. Владикавказ ингуши перестали выходить на работу, учащиеся ингушской национальности посещать школы и уехали в Ингушетию. Мужухоевы и их единомышленники не могут не знать и о том, что десятки работников правоохранительных органов Северной Осетии (ингуши по национальности) с табельным оружием уехали в Ингушетию и влились в отряды ингушских боевиков. Известно также, что ингушские боевики, напав на села Пригородного района Северной Осетии, взрывали дома осетин, убивали и сжигали милиционеров, например, капитана Александра Амурхановича Демурова, о героической и мученической гибели которого писала газета «Правда» в 1992 году 83. Ингушские историки и политологи знают, что вооруженные боевики Ингушетии, воодушевляемые и призывами некоторых «ученых-кавказоведов» в октябре-ноябре 1992 г. уничтожили немало сотрудников МВД Северной Осетии. Среди них младшие сержанты Роберт Андреевич Тигиев, Юрий Игнатьевич Кайтуков, сержант Георгий Таймуразович Джимиев, старшина Олег Ахтемирович Томаев, капитаны Умарбек Амурханович Ахполов, Валерий Тотразович Хабалов, Гиви Ерастиевич Болотаев и другие 84.

На окраине Владикавказа есть Аллея Славы, принявшая на вечный покой молодых парней и мужчин, погибших от рук ингушских боевиков в октябре-ноябре 1992 г. Однако Мужухоевых и других «ура-патриотов» Ингушетии мало волнуют неоспоримые факты истории, которые свидетельствуют о вероломности, неоправданной жестокости, осетинофобии и дикости ингушских боевиков, напавших рано утром 31 октября 1992 г. на своих соседей-осетин и проливших немало безвинной крови.

Вместо того, чтобы осудить агрессоров, вооруженных боевиков, учинивших дикую расправу над жителями Северной Осетии (среди которых были осетины, русские, евреи, кабардинцы и т.д.), Мужухоевы и некоторые другие ученые-обществоведы, преднамеренно искажая факты, фальсифицируя страницы истории, пытаются ввести общественность Российской Федерации в заблуждение и стали писать о геноциде ингушей, который в 1992 г. будто бы устроило руководство Северной Осетии. Именно такую версию пытается внедрить в сознание читателей Российской Федерации директор Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных наук, профессор, заслуженный деятель науки Чечено-Ингушской Республики М.Б.Мужухоев в книге «Ингуши. Страницы истории, вопросы материальной и духовной культуры» 85. Обращаю внимание на то, что книга, изданная тиражом в 5 тыс. экземпляров печаталась по постановлению Ученого совета Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных наук им. Ч.Ахриева при Правительстве Республики Ингушетия, содержит ряд ошибочных выводов в вопросах осетино-ингушских взаимоотношений, а октябрьско-ноябрьское 1992 г. вторжение ингушских боевиков в Северную Осетию преподносится как трагическая страница истории ингушского народа и осуществление «очередного геноцида ингушей» 86. М.Б.Мужухоев пишет: «Когда думаешь над очередной трагедией ингушского народа в октябре 1992 года, то невольно задаешься вопросом, почему удалось разжечь этот северокавказский военный очаг, почему в него удалось втянуть определенную часть населения Осетии? Почему это стало возможным? Каковы причины? Думая об этом, невольно приходишь к мысли о том, что определенная и немалая доля вины в трагедии ингушского народа лежит на осетинской научной интеллигенции, которая сейчас хорошо представлена и в высших эшелонах власти. Слово ученого звучит весомо, оно воспитывает и часто формирует общественное мнение. Касаясь сложной проблемы межнациональных отношений, ученый может способствовать их стабилизации и оздоровлению, может и целенаправленно разрушать. Последнее всегда опасно» 87. В отличие от М.Б.Мужухоева, считаю, что нападение ингушских боевиков в 1992 г. было крупномасштабной и беспрецедентной этнополитической провокацией, которая в конечном итоге стала трагедией и для осетин, и для ингушей, в целом для народов Северного Кавказа. Первопричина этой авантюры кроется, на мой взгляд, в слабой и недостаточно четкой позиции федерального центра по вопросу о территориальных спорах, принятии непродуманного до мелочей и потому несовершенного Закона «О реабилитации репрессированных народов» 26 апреля 1991 года, агрессивности ультраправых политиков и «ура-патриотов» Ингушетии. Значительная часть лидеров Ингушетии, отличавшаяся фанатизмом, авантюризмом, непомерными карьерными амбициями, саморекламой и желанием прославиться любой ценой в октябре 1992 г. повели на Северную Осетию наиболее агрессивную и воинственную часть еще не созданной республики. Отметим и то, что в начале 90-х годов XX в. экономический и политический кризис в стране привели к обострению межнациональных отношений, особенно на Северном Кавказе, дезорганизации государственной системы и разрухе, ликвидации официальной государственной идеологии. Сильнейшее искусственное расшатывание советской государственности сопровождался ростом преступности во всех сферах жизни, громкими заявлениями различных безответственных политиков, неформальных лидеров отдельных народов, в том числе и ингушей, партий и общественно-политических организаций о необходимости перекройки сформировавшихся административных границ между субъектами Российской Федерации, «наполнить реальным содержанием право нации на самоопределение вплоть до выхода из состава Российской Федерации». Возникновение новых независимых государств на территории бывшего СССР, бурный рост национального самосознания даже самых малочисленных народов страны, поиски путей новых форм национально-государственного устройства и «исторической справедливости» обозначили глубокий общественно-политический разлом в обществе, межнациональные потрясения, которые в самой жестокой и трагической форме отразились на судьбе осетин и ингушей. М.Б.Мужухоев прав, когда он пишет, что «слово ученого звучит весомо, ему верят, к нему прислушиваются, оно воспитывает и часто формирует общественное мнение». Однако ему изменяет здравый смысл, когда он начинает лукавить и нагло, упрямо обвинять осетинскую научную интеллигенцию «в трагедии ингушского народа». Я, например, не припомню, чтобы кто-либо из интеллигенции (и не только) Осетии призывал к войне с Ингушетией, угрожал ингушам или оскорблял их. Да и сам «главный обвинитель» осетин профессор истории М.Б.Мужухоев почему-то не приводит ни один факт, и ни один пример, из которых бы действительно вытекала «немалая доля вины» осетинской научной интеллигенции за кровопролитие осенью 1992 года. В то же время можно привести немало конкретных примеров воинствующей риторики некоторых ингушских историков, публицистов, политиков и неформальных лидеров. Ученые Осетии, как и всей страны, помнят, как в начале 90-х гг. в Ингушетии многие депутаты всех уровней призывали к немедленной передачи не только Пригородного района Северной Осетии (который действительно был передан под юрисдикцию Северной Осетии в 1944 г., однако при возвращении на родину чеченцев и ингушей и восстановлении Чечено-Ингушской АССР в 1957 г., в качестве компенсации за Пригородный район вновь восстановленная республика получила три новых района — Шелковской, Наурский и Сергокалинский, где в основном проживали ногайцы Ставропольского края), но и правобережной части Владикавказа Ингушетии. Многие депутаты-ингуши, которых щедро снабжали своими «научными разработками» всевозможные любители псевдоистории и представители паранауки, не гнушались острыми выпадами против осетин и Осетии, доходившими до настоящей осетинофобии, искажения исторических фактов, фальсификации истории взаимоотношений ингушей и осетин.

В то время невозможно было вести даже цивилизованный научный спор со многими исследователями истории в Ингушетии, ибо настоящий и деловой спор между историками-профессионалами возможен только в том случае, если обе стороны руководствуются едиными правилами, законами, традициями, культурой ведения дискуссии, а ингушская сторона руководствовалась в основном эмоциями и желанием любой ценой изменить границу между Ингушетией и Северной Осетией. Кажущаяся доступность истории привлекла к ней в Ингушетии слишком много дилетантов, не овладевших даже азами методологии научно-исследовательской работы. Воинственная риторика, скрытые и открытые угрозы в адрес осетин и Осетии, призывы влиятельных ингушских исследователей истории, среди которых были не только профессиональные историки, но и писатели, журналисты, депутаты всех уровней, конечно же, способствовали массированной подготовке ингушского населения к будущим боевым действиям с осетинами, в которых многие видели уже настоящий образ врага. Так, например, один из самых авторитетных и влиятельных ингушских писателей И.М.Базоркин, свое обращение к ингушскому народу закончил словами: «Ингушская автономия с центром в городе Владикавказе возродится!» 88.

Проблемы, о которых говорилось выше, в той или иной степени, характерны для многих народов, республик и государств. Немало проблем параисторического характера создают и осетинские исследователи. Обращает на себя внимание то, что ряды «осетинских исследователей» в последние годы пополнились экономистами, специалистами сельского хозяйства, отставными офицерами МВД и Российской армии и т.д. Настораживает то, что они любят упражняться даже не в вопросах современной истории, а в проблемах древней и средневековой истории, где, на мой взгляд, особо необходима основательная профессиональная подготовка, базовое историческое образование.

Многие осетинские авторы, в том числе и историки, отстаивают версию о гомогенном происхождении осетин, т.е. об их этнической «чистоте», что, на мой взгляд, не соответствует действительности. Отступая от научных принципов исследовательской работы и не замечая некоторые существенные факты истории осетин, они провозглашают нынешних осетин носителями великой скифской, а затем аланской цивилизации и государственности. Подобные «концепции» далеки от науки. Отметим, что эти «концепции» очень часто разрабатывают и в Осетии специалисты сельского хозяйства, военного дела, экономики, медицины и т.д. Научный подход к проблеме этногенеза не только целого народа, но и отдельных локальных этнических групп, требует профессиональной подготовки и, конечно же, таланта. Здесь, как правило, профессиональная подготовка отсутствует и это негативно отражается на «исследованиях». Свидетельством сказанного, на мой взгляд, служит монография доктора экономических наук, профессора Горского государственного аграрного университета Х.Г.Дзанайты «Национальная доктрина Алании» 89. Исторические мифы о скифо-аланской «чистоте» осетин представляют собой образец параистории, которую следует аргументированно критиковать. Х.Г.Дзанайты пишет: «История — это поиск истины» 90. Правильно. Однако в поисках истины уважаемый ученый-экономист явно запутался и запутал значительную часть читателей. Особенно это касается тех, кто профессионально не в состоянии сделать самостоятельный анализ проблемы и вынужден верить на слово Х.Г.Дзанайты. Явно ошибочными представляются его утверждения о том, что в орбиту влияния скифо-сармато-аланской суперэтнической культуры попали ведущие державы мира 91. Такие утверждения свидетельствуют о низком профессиональном уровне, ибо, например. Древняя Греция или Римская империя, будучи «ведущими державами мира», конечно же, не были в орбите влияния скифо-сармато-аланской суперэтнической культуры. Перечень тех, кто не попал «в орбиту влияния» можно и дальше продолжить.

Удивления достойна смелость специалиста сельского хозяйства, уверенно вторгающегося в «узко профессиональную зону» археологии, лингвистики, этнографии и истории. Х.Г.Дзанайты возмущен тем, что «сегодня мы имеем Кобанскую культуру XII— IX вв. до н.э. вместо Аланской культуры Кавказа эпохи бронзы» 92. По логике Х.Г.Дзанайты Кобанскую культуру следует именовать «Аланской культурой», так как такое название, больше соответствует исторической правде. При этом аланский язык, как и сами аланы преподносятся слишком идеализированными, приукрашенными и великими. Думается, что автор серьезно запутался не только в истории и языке средневековых алан (у него и современные осетины везде проходят как аланы, а не осетины), но в целом в вопросах истории. Это является, на мой взгляд, следствием того, что он не владеет признанными методами научно-исследовательской работы по истории, археологии, лингвистике и т.д. Ученый-экономист, например, очень остро критикует сторонников «двуприродности» осетин, т.е. гетерогенный (состоящий из двух основных компонентов) характер этногенеза современных осетин.

Вопрос этот достаточно сложный даже для специалистов высокого класса. Отметим, что крупные и признанные специалисты В.И.Абаев, В.А.Кузнецов и другие последовательно отстаивали «двуприродность» осетин.

Х.Г.Дзанайты часто ссылается на труды В.И.Абаева и, надо полагать, признает его неоспоримые заслуги в деле научного осетиноведения. Но он умалчивает о том, что Василий Иванович отстаивал «двуприродность» осетин.

Автор монографии критикует выдающегося дореволюционного русского ученого, академика В.Ф.Миллера, сделавшего так много для развития языка, культуры, истории осетинского народа. Ученому-экономисту не нравится концепция В.Ф.Миллера «о диалектах осетинского языка». «Главное противоречие данной концепции заключается в том, — пишет он, — что не может существовать наряду с иронским (аланским) языком еще иронский диалект этого языка» 93. В то же время читатель не находит у Дзанайты веских аргументов в пользу того, «что не может существовать» и почему. Но зато он смело критикует всемирно известного и признанного ученого.

Вольное обращение Х.Г.Дзанайты с фактами истории должно настораживать. Так, например, непомерно возвеличивая роль алан в истории, он утверждает: «В XII веке представитель аланского царского рода — Царазонта, Сослан-Давид взошел на царский престол Грузии. Во время его правления грузинское государство достигло своего наивысшего расцвета» 94. Действительно, осетинский царевич, муж и соправитель царицы Грузии Тамар Сослан-Давид играл огромную роль в политической жизни грузинского феодального государства в конце XII — начале XIII века. Но на «царский престол» он не взошел и он, конечно же, не «правил грузинским государством», как ошибочно утверждает Х.Г.Дзанайты.

Достаточно спорным представляется другое его утверждение о том, что «вооруженная война алан с татаро-монголами во многом предрешила спасение народов Европы от их нашествия» 95. Далее, перечисляя заслуги представителей аланского народа, Х.Г.Дзанайты пишет о том, что «под руководством И.В.Сталина (Дзугаты Бесойы фырт Иосиф), одержана победа России во второй мировой войне (1941-1945 гг.)» 96. Здесь он в скобках даже пояснил, что Сталин — сын Бесо Дзугаева, этнический осетин 97. При этом Х.Г.Дзанайты подпевает некоторым ингушским «специалистам истории», которые также пишут об осетинском происхождении И.В.Сталина 98. Всех этих «исследователей» не смущает то, что И.В.Сталин никогда и нигде не обмолвился о своих «осетинских корнях». Тем не менее и этот миф получил распространение в современной историографии Кавказа.

Справедливости ради отметим, что некоторые вопросы Х.Г.Дзанайты ставит правильно (проблема разделейности осетин, сохранение языка, рост безработицы и распадающихся браков в Осетии и т.д.). Вместе с тем, предложенные им методы решения проблем вызывают серьезные сомнения. Так, например, он ратует за восстановление единого самоназвания современных осетин — «аланы». Утрата общего этнонима «аланы», по мнению Х.Г.Дзанайты, раздробила современных осетин на иронцев, дигорцев и кударцев 99. Он пишет о волюнтаристской подмене термина «аланы» термином «осетины», что, по его мнению, разрушает национальное самосознание осетинского народа. Отсюда его вывод — осетины должны называться только аланами. Однако проблема сохранится и в том случае, если осетины станут именоваться аланами, так как деление на иронцев, дигорцев, кударцев и чисанцев — исторически сложившаяся реальность, против которой бороться бессмысленно. Проблема, на мой взгляд, в том, что определенные силы в Осетии пытались и до сих пор пытаются «обосновать» привилегированность одной ветви осетинского народа (нации) по сравнению с другими. Примером сказанного могут служить некоторые хрестоматийные факты из быта современных осетин, очень часто грамотных и образованных. Так, например, меня всегда коробят выражения «осетины и кударцы» или «осетины и дигорцы», что очень часто слышу из уст даже образованных осетин. Те, кто так выражается нуждаются, на мой взгляд, в ликбезе по основам истории Осетии, а не в национальной доктрине Алании.

Возрождение былой средневековой Алании, в X-XI вв. ставшей действительно крупнейшей военно-политической силой на Северном Кавказе, является главным смыслом «концепции» автора книги. Поэтому он призывает к борьбе за объединение Севера и Юга Осетии, т.е. воссоединение алан и Алании 100. Вопрос объединения двух частей Осетии в единое целое, конечно же, актуальный для всех осетин, независимо от их места проживания, возраста и религии. Однако автор зря обрушивается на руководство Северной Осетии, которое проявляет, по его мнению, «безынициативность. .. при решении этого судьбоносного для аланского народа вопроса» 101. Х.Г.Дзанайты не понимает, что решение таких действительно судьбоносных вопросов не по силам только руководству Северной Осетии. Вопрос объединения двух частей Осетии решать, конечно же, нужно. Но для этого требуется политическая воля руководства Российской Федерации и Грузии, большая кропотливая дипломатическая работа, время для поисков конкретного плана реализации идеи и т.д.

Х.Г. Дзанайты допускает серьезные ошибки в вопросах присоединения осетин к России, национально-государственного строительства народов Северного Кавказа, истории Отечества XX века. Так, например, он пишет: «Аланам (осетинам. — В.Дз.) отказано в праве на самоопределение, даже в рамках единого федеративного государства (РФ). В мире не существует аналогов подобной формы дискриминации по национальному признаку малочисленного народа» 102. Для того, чтобы не писать подобную чепуху не нужно иметь даже исторического образования. И специалист сельского хозяйства должен знать о том, что каждая республика в составе Российской Федерации, в том числе Республика Северная Осетия-Алания, по Конституциям Российской Федерации и республик, является государством в государстве. Другими словами, осетины в составе Российской Федерации самоопределились еще в первые годы советской власти.

Х.Г.Дзанайты пишет «о несоблюдении Россией взятых на себя договорных обязательств от 1774 года» 103. И здесь он вводит в заблуждение неосведомленного в вопросах истории читателя, так как никаких «договорных обязательств» по отношению к Осетии царская Россия не брала ни в 1774 году, ни в последующие годы.

Развивая миф «о договорных обязательствах» между Осетией и Россией, Х.Г.Дзанайты и далее утверждает, что в истории осетин и Осетии «не было случая невыполнения взятых на себя договорных обязательств» 104.

Здесь, очевидно, автор книги имеет в виду верность Осетии России, честную и в целом безупречную службу осетин интересам Российской империи, а затем и советского государства. В этом отношении автор прав. Однако еще раз подчеркнем, что не было никаких «договорных обязательств», так как между царской Россией и Осетией никогда и никто не подписывал никакого договора.

Справедливо критикуя руководство независимой Грузии за имперскую политику, Х.Г.Дзанайты называет ее «самопровозглашенной в 1991 году Республикой Грузия» 105. Но что означает слово «самопровозглашенная» в отношении независимого государства, признанного 15 лет назад ООН? Разве США, Франция, Испания, или более молодые суверенные государства (Израиль, Словения, Хорватия и др.) не «самопровозглашенные» суверенные республики (государства) мирового сообщества? Создается впечатление, что автор монографии путает не только серьезные вопросы древней и средневековой истории, но и некоторые азбучные истины современной истории и политологии. Подобные параисторические труды удовлетворяют претензии на оригинальность и значимость своих авторов. Они отвечают запросам определенной части читателей, которым очень нравятся исторические упражнения далеких от истории «специалистов». Проблема, однако, в том, что параисторические труды, которых становится все больше и больше значительно затрудняют поиск исторической истины, накаляя общественно-политические страсти, межнациональную обстановку и пополняя историческую мифологию.

Примечания

75 Ингушетия и ингуши (под редакцией Адама Мальсагова) Назрань 1999.

76 Известия, 1990,2 июля.

77 Ингушетия и ингуши…. С. 30.

78 Бюджет г. Владикавказа по местным средствам на 1924-1925 бюджетный год. Владикавказ, 1925. С.5

79 Ингушетия и ингуши…. С. 29-30.

80 Там же, с. 33.

81 Там же.

82 Там же.

83 Правда, 1992,3 ноября.

84 Глашатай, 1992, 19 декабря; В тумане над пропастью (сборник материалов, рассказывающих о причинах и трагических событиях ингушского вооруженного вторжения на территорию Северной Осетии в октябре-ноябре 1992 г.). Владикавказ, 1994. С. 401.

85 Мужухоев М. Б. Ингуши. Страницы истории, вопросы материальной и духовной культуры. Саратов, 1995.

86 Там же, с. 109.

87 Там же, с. 97.

88 Путь Ленина, 1990, 1 февраля.

89 Дзанайты X. Г.Национальная доктрина Алании. Владикавказ 2001.

90 Там же, с. 24.

91 Там же, с. 69.

92 Там же, с. 19.

93 Там же, с. 13.

94 Там же, с. 73.

95 Там же.

96 Там же, с. 74.

97 Там же.

98 Ингушский вестник (Орган ингушского фронта «Нийсхо»), 1989, № ГС. 4; Второй съезд ингушского народа (Грозный, 9-10 сентября 1989 года). Грозный, 1990. С. 13; Богатырев Б., Костоев Б. Правда и ложь об ингушской трагедии // Независимая газета, 1997, 28 марта; Богатырев Б. Так ли это? // Голос Чечено-Ингушетии, 1990, 22 ноября и др.

99 Дзанайты X. Г. Указ. соч.. С. 14-15.

100 Там же, с. 83.

101 Там же, с. 80.

102 Там же, с. 78.

103 Там же, с. 79.

104 Там же, с. 80.

105 Там же, с. 79.

Некомпетентность — в ранг истины в вопросах истории Великой Отечественной войны

Объективный анализ истории Великой Отечественной войны свидетельствует о том, что, начиная с конца 80-х годов XX века, определенные влиятельные силы в нашей стране (историки, публицисты, писатели, кинорежиссеры и т.д.) упорно и целенаправленно искажают ее, принижая всемирно-историческое значение Великой Победы советского народа над фашистской Германией. В истории было немало примеров, когда, такое отношение к собственной истории приводило целые народы и государства к катастрофе. Фальсифицированная история Великой Отечественной войны, которая формирует историческое сознание молодежи может и нас привести к серьезным негативным последствиям.

Историческая наука и историки, как специалисты, должны изучать объективные закономерности нашей истории, ее хода и особенностей. При этом большое внимание, на мой взгляд, должны уделять формированию исторического сознания как важнейшего элемента человеческой культуры. Историческое сознание является важным ориентиром любого общества (наше, конечно же, не исключение) во времени и пространстве. Каждый грамотный член общества, благодаря этому феномену, может правильно ориентироваться в прошлом, настоящем и перспективах будущего. Добавим к этому, что в США, Франции, Великобритании и других развитых странах ученые-историки уделяют большое внимание изучению феномена исторического сознания. В то же время российские историки уделяют мало внимания этому вопросу. Пробел, связанный с отсутствием серьезных исследований в изучении исторического сознания в нашем обществе, предстоит еще восполнить.

Нет сомнений, что каждое историческое явление, в том числе и история Великой Отечественной войны, следует рассматривать с двух сторон: 1) как факт исторического бытия; 2) как факт общественного сознания. Исходя из этого, перед исследователями истории Великой Отечественной войны встает задача соблюдения разумного баланса диалектики объективного и субъективного в оценках, характеристиках и выводах. К сожалению, в нашей стране, начиная с конца 80-х годов XX века продолжается процесс фальсификации истории советского государства, в том числе и Великой Отечественной войны. Безусловно, в истории нашей страны были трагические периоды ошибок, заблуждений и преступлений (как, наверное, и в истории многих других стран). Их нужно объективно изучать и извлекать из них уроки на будущее. В этом сомнений нет. Задача историков, публицистов, кинорежиссеров, писателей и т.д. состоит, на мой взгляд, в объективном изучении и правильном объяснении сложнейших явлений нашей истории. Однако некоторые из них видят свою задачу в злобной и грязной клевете на Российскую Федерацию и ее историю. В подтверждение сказанного приведу несколько конкретных примеров. В 2004 году, в канун 60-летия Победы советского народа над фашистской Германией и ее союзниками по российскому телевидению показали несколько художественных фильмов, где, на мой взгляд, существенно искажалась история Великой Отечественной войны («Диверсант», «Враг у ворот», «Красная капелла», «Штрафбат» и т.д.). Так, например, создатели «Красной капеллы» убеждали нас в том, что всемирно-историческую победу над германским фашизмом и его союзниками удалось одержать благодаря США и Великобритании, существенно принижая роль Советского Союза. Это, конечно же, фальсификация нашей истории. Авторы фильма внесли свою лепту в «создание новой истории» нашего Отечества. Сегодня мы видим, как «пишут» нашу историю и как ее «делают».

Взаимосвязь между понятиями «писать историю» и «делать историю» методологически возможна, если будем видеть и понимать диалектическое единство исторического мышления и исторической деятельности. Создатели «Красной капеллы» пытались «делать» нашу историю. Академик РАН Б.М.Ребрик сказал о фильме: «Еще один плевок в советское прошлое, плевок в душу нашему народу ко дню 60-летию Великой Победы»106. Автор этих строк присоединяется к выводу академика.

В фильме «Штрафбат» (сценарист Э.Володарский, режиссер Н.Досталь и продюсер Э.Вайсберг), на мой взгляд, много клеветы на руководство Советского Союза, его историю. Создатели фильма всячески постарались исказить, сфальсифицировать историю Великой Отечественной войны, мужество и стойкость в целом Красной Армии. Они попытались внушить если не всем (всем не удалось потому, что есть думающие специалисты, которые могут объективно сопоставлять факты, а также ветераны войны, возмущающиеся грязной клеветой на историю страны), то хотя бы части нашего общества, особенно молодежи, что победа над фашисткой Германией и ее союзниками была достигнута благодаря штрафникам. У них за спиной стояли красноармейцы, служившие в заградотрядах, которые при попытке отступления штрафбатовцев (и не только) немедленно расстреливали их.

Создатели фильма «забыли» показать массовый подвиг большинства советского народа, талант многих наших прославленных офицеров, генералов и маршалов, руководящую роль ГКО и т.д. и на головы многомиллионных зрителей обрушили клеветнический фильм под названием «Штрафбат». Фальсификация исторических фактов в фильме, на мой взгляд, выражается с следующем: 1) штрафники не могли быть и, конечно же, не были командирами батальонов, хотя сценарист Э.Я.Володарский убеждает нас в этой очевидной лжи. Судя по всему, он не читал серьезную историческую литературу, посвященную войне. Не читал он и мемуары Г.К.Жукова, К.К.Рокоссовского, И.С.Конева, А.М.Василевского и других наших выдающихся полководцев. Э.Я.Володарский не знает, что «штрафбаты» состояли не только из штрафников, но и кадровых офицеров Красной Армии, которых направляли на различные командные должности (командир отделения, взвода, роты, батальона и т.д.). Генерал-майор П.Д.Баранов, служивший в штрафной роте в 1942 году, писал: «В роте было 300 штрафников, во взводе — 60. Это военнослужащие, осужденные за различные преступления… Командиры пулеметных расчетов, отделений, помощники командиров взводов, старшины взводов, заместители командиров взводов по политической части и другие офицеры роты комплектовались из наиболее подготовленных и обстрелянных командиров, безусловно, не штрафников. Следует отметить, что на фронте месяц шел за три, а у командиров штрафных подразделений — месяц за шесть» 107. В фильме «Штрафбат», начиная от комбата и до последнего солдата все штрафники; 2) Э.Я.Володарский, фальсифицируя историю войны, показал таких штрафников, которых будто бы лишили газет и писем. На самом деле они получали и письма, и газеты108; 3) в фильме показан эпизод, где хирург оперирует нашего солдата без наркоза. Он извлекает пулю, рассматривает ее и говорит, что это советская пуля, значит — самострел. Хирург говорит, что он обязан сообщить об этом командованию. Это означало в годы войны, что солдат должен был понести суровое наказание. Отметим, что такие случаи в годы войны были и за это наши солдаты и офицеры несли наказание. Однако в фильме «Штрафбат» непонятно, как хирург «на глаз» мог точно определить оружие — советское или немецкое? Ведь для этого необходима специальная экспертиза специалистов. Пуля при выстреле и при попадании в человека, животное, дерево и т.д. в определенной степени деформируется. Вид оружия и его «национальную принадлежность» могут определить специалисты по стреляной гильзе. Но как хирург с первого взгляда определил, что это самострел, непонятно не только автору этих строк, но и военным специалистам, с которыми я консультировался; 4) в фильме есть эпизод, где наш подполковник сообщает командиру штрафбата Твердохлебову (артист А.Серебряков), что ожидается немецкое выступление, в котором будут участвовать 500 танков противника — почти танковая армия. При этом важно иметь в виду, что это военное время после знаменитой Орловско-Курской операции летом 1943 года, т.е. после коренного перелома в Великой Отечественной войне. Даже наши идейные противники, в том числе и немецкие военные специалисты, признавали и до сих пор признают, что после сокрушительного поражения немецко-фашистских захватчиков на Орловско-Курской дуге летом 1943 года инициатива масштабных наступательных военных операций на всем советско-германском фронте перешла к Красной Армии (кстати сказать, операцию на Орловско-Курской дуге, как и Сталинградскую, Корсунь-Шевченковскую, Берлинскую и другие, блестяще разработанные и проведенные талантливыми советскими полководцами, до сих пор изучают во многих военных учебных заведениях зарубежных стран) и прочно удерживалась до 9 мая 1945 года. Это означает, что после лета 1943 г. немцы уже не в состоянии были наступать на наших такими танковыми силами. Показывать на всю страну такую байку о войне, по меньшей мере, неприлично.

Однако создатели фильма легко манипулируют сотнями танков противника, которых будто бы остановили штрафбатовцы. К тому же у последних было четыре противотанковые пушки («сорокапятки»), 20 противотанковых ружей (ПТР) и гранаты. С этим скромным запасом оружия штрафбатовцы не только остановили, но и разгромили 500 танков противника, а мы, телезрители, должны верить в эту байку Володарского.

В фильме немецко-фашистские захватчики показаны чуть ли не идиотами, так как шли в наступление не за танками, а между ними, давая прекрасную возможность штрафбатовцам уничтожить себя. Мой коллега, полковник в отставке, кандидат исторических наук У. А.Батыров сказал о фильме: «Это примитивная фальсификация истории Великой Отечественной войны, попытка принизить значение Великой Победы нашего народа»; 5) фальсификаторы истории Великой Отечественной войны, в том числе и создатели фильма «Штрафбат», внушают нам, что заградотряды массами расстреливали отступающих красноармейцев, показывая тем самым не историческую правду, а беспримерную жестокость советского государства и его Вооруженных Сил.

Автор этих строк опросил сотни ветеранов Великой Отечественной войны, в том числе орденоносцев, Героев Советского Союза, рядовых, офицеров и генералов, но никто из них не подтвердил, что заградотряды массами расстреливали своих же отступавших солдат. В этой связи интересным представляется мнение известного нашего писателя Ю.Бондарева, воевавшего на Сталинградском фронте: «Когда мы драпали, — вспоминал он, — заградчики нас останавливали, собирали, велели занять оборону, но ни одного выстрела никто из них не сделал»109. Такого же мнения и полковник В.Рощин, служивший в штрафной роте в 1942-1943 годах. Он утверждает, что «штрафные подразделения ставили на трудные участки, и потери были немалые, но никогда нас не расстреливали заградотряды. Это злостный вымысел авторов «Штрафбата»110. Такого же мнения придерживается другой участник Великой Отечественной войны, Маршал Советского Союза Д.Язов111.

Таких фальсифицированных сюжетов слишком много в фильме «Штрафбат», в других фильмах и прочих «исторических исследованиях».

Даже самые солидные (по регалиям) и признанные историки вносят свою лепту в искажение и фальсификацию истории Великой Отечественной войны. Убедительным примером в этом плане служит, с нашей точки зрения, творчество академика РАН A.M. Самсонова, который непомерно хвалил И.В.Сталина даже после XX съезда КПСС. А в перестроечные времена он стал не только антисталинистом, но и позволял себе, мягко говоря, легковесные рассуждения о Верховном главнокомандующем, искажая исторические факты периода Великой Отечественной войны. Так, например, известный историк при жизни И.В.Сталина писал: «Полководческий гений И.В.Сталина»; «Мудрость гениального полководца товарища И.В.Сталина»; «Прозорливость великого полководца товарища Сталина»112. Отметим, что при жизни И.В.Сталина многие историки писали о нем с большим пафосом и вряд ли стоит осуждать за это А.М.Самсонова. Но он же в годы горбачевской перестройки давал прямо противоположные характеристики И.В.Сталину, утверждая, что Верховный главнокомандующий «не был великим стратегом» («великим полководцем я его отнюдь не считаю»)113. Но и за это противоречие не стоит его осуждать. А вот в 1989 году академик писал: «Много крупных военачальников выдвинулось во время войны, и среди них, конечно, маршал Жуков. Но не военачальники, не полководцы выиграли войну, а наш народ»114. Обращаю внимание на то, что годом раньше он утверждал прямо противоположное: «Победа или поражение на полях сражений минувшей войны в большей мере определялись руководством вооруженными действиями войск»115. Такие противоречивые выводы, к которым приходит академик в конце 80-х годов, т.е. в эпоху гласности, плюрализма мнений, демократии, на мой взгляд, не делают ему чести. Читая А.М.Самсонова, создается впечатление, что он с большим удовольствием пишет о просчетах советского руководства, замалчивая о бесспорных достоинствах и успехах Красной Армии. Он справедливо утверждает, что историк должен быть объективным, говорить и о положительном, и об отрицательном, не допускать односторонности116. Однако, по его мнению, «белые пятна» в нашей истории сводятся к ошибкам и заблуждениям руководства страны и Красной Армии (подготовка к войне, ошибки и просчеты в начальный ее период, большое количество плененных красноармейцев и т.д.). Таким образом, он предлагает нам изучать то, что было плохого у Красной Армии, забывая ее героические страницы, например, историческую битву под Москвой, Смоленское сражение, Ельнинскую операцию, Сталинградскую битву, Корсунь-Шевченковскую операцию и т.д. Такой подход к изучению истории Великой Отечественной войны, на мой взгляд, является односторонним, чреватым серьезными негативными последствиями.

А.М.Самсонов много говорит о просчетах, ошибках И.В.Сталина, когда анализирует обстановку накануне войны. О них же писали почти все наши видные военачальники в своих мемуарах (Г.К.Жуков, И.С.Конев, К.К.Рокоссовский и др.) и, таким образом, историк ничего нового не говорит по этому вопросу. Странно то, что известный ученый почти не говорит о больших ошибках Гитлера, о серьезных просчетах видных немецких военачальников, которых, по моему мнению, заставляли ошибаться талант и смелость советских полководцев, руководства советского государства. Кроме того, кажется не совсем понятным поиск «исключительно безошибочных» планов и решений в ходе самой грандиозной войны, которую когда-либо знало человечество. Неужели кто-то всерьез думает, что можно было избежать ошибок, в том числе и больших в ходе такой масштабной, грандиозной войны, как Великая Отечественная (вспомним о том, что некоторые критики руководства советского государства в годы Великой Отечественной, оказавшись у руля нашего Отечества в 90-е годы XX в., не смогли ни политическими, ни дипломатическими, ни военными методами обуздать мятежную Чеченскую Республику, которая буквально загнала всю огромную страну в кризисное состояние, откуда она до сих пор с большими потерями, мучительно и медленно выходит). Судя по всему, ошибки в ходе Великой Отечественной войны (особенно на начальной стадии) были неизбежны. Об этом необходимо говорить вовсе не для того, чтобы оправдать авторов ошибочных решений, в результате которых мы потеряли сотни тысяч, а может, и миллионы людей. Ошибки нужно анализировать без истерии, без злорадства, не передергивая факты, не искажая страницы истории. Такой анализ должен носить, по моему мнению, комплексный характер, чтобы ошибки и бесспорные успехи имели диалектическую взаимосвязь, из которых складывалась тяжелая и великая наша Победа. Кроме того, российские (и не только российские) историки должны анализировать ошибки и просчеты Гитлера, других бесспорно талантливых немецких полководцев и их союзников.

А.М.Самсонов пишет: «Настало время углубленно обратиться к слагаемым цифрам потерь — 20 миллионов»117. Вопрос о больших потерях советских войск в Великой Отечественной войне сложный и противоречивый. Он давно вызвал дискуссии, которые не прекращаются до сих пор. Обращаю внимание на односторонность постановки этого вопроса. Было бы намного справедливее и объективнее в контексте необходимости изучения «белых пятен» в истории не только Красной Армии и советского государства, но в целом в истории Великой Отечественной войны, второй мировой войны комплексно исследовать потери и СССР, и фашистской Германии. При этом к потерям противника следует отнести не только потери немецких войск, но и их многочисленных союзников (венгров, финнов, румын, словаков, итальянцев, испанцев («голубая дивизия») и т.д.). Сюда же следует отнести отдельные соединения, укомплектованные руководством фашисткой Германии во Франции, Бельгии, а также на территории бывших советских республик Латвии, Литве, Эстонии и т.д. Наконец, историк-исследователь, анализируя потери нашего противника должен хотя бы приблизительно вычислить цифру сопротивляющихся Красной Армии с оружием в руках различных воинских формирований, созданных из бывших граждан СССР (начиная от Русской Освободительной Армии генерала Власова, где состояло 1,5 млн. человек, и кончая вооруженными бандформированиями в Крыму, на Северном Кавказе и в других регионах нашей страны). Это будет куда более объективный подход к изучению истории Великой Отечественной войны, чем призыв академика А.М.Самсонова писать о «белых пятнах» истории, подразумевая под этим исключительно неудачи Красной Армии в начальный период войны и «изучая потери» только Советского Союза.

Критерий истины — практика. Красная Армия одержала всемирно-историческую победу над фашисткой Германией и ее союзниками в Великой Отечественной войне, которая стала тяжелейшим испытанием для Советского Союза и его многонационального народа. Историкам необходимо писать не только о недостатках и ошибках руководства СССР и Красной Армии, но и о том положительном и героическом, благодаря которым была одержана Победа. Однако среди отечественных специалистов есть немало желающих исказить историю Великой Отечественной войны, оболгать нашу общую и великую Победу, плюнуть в душу ветеранам войны. Такие произведения (кинофильмы, повести, романы и т.д.) формируют историческое сознание, под которым мы понимаем сведения и представления, бытующие среди народа (или его определенной части), относящего себя к конкретному периоду и государству.

Сведения и представления, бытующие среди народа, имеют, как правило, широкое распространение в виде устоявшихся стереотипов и штампов по основным вопросам истории народа и государства, таким, например, как происхождение, этапы становления, историческая судьба, страницы героического прошлого, связанного с борьбой с иноземными захватчиками, авторитет и место в мире и т.д. Из всего этого, на мой взгляд, можно сформировать концепцию устойчивого развития народа и государства на будущее. Основой исторического сознания, сведений о прошлом, настоящем и будущем народа, как правило, служит его историческая память.

Великая Отечественная война оставила в памяти нашего народа глубочайший и неизгладимый след. Задача всех отечественных историков, публицистов, кинематографистов, писателей состоит, по моему убеждению, в том, чтобы формировать историческое сознание, которое бы соответствовало принципам исторической объективности, научности, справедливости и российского патриотизма.

Примечания

106 Бунин В. В. Одиннадцать выстрелов в спину // Литературная газета, 2004, 15-21 декабря, № 50. С. 10.

107 Там же.

108 Там же.

109 Там же.

110 Там же.

1111 Там же.

112 Самсонов А. М. Великое Сталинградское сражение // Вопросы истории, 1950. № 5. С. 16, 17, 30.

113 Самсонов А. М. Память минувшего. М., 1988. С. 365; Его же. Знать и помнить. М., 1989. С. 14, 326.

114 Самсонов А. М. Знать и помнить…. С. 14.

115 Самсонов А. М. Память минувшего…. С. 285.

116 Там же, с. 286.

117 Самсонов А. М. Знать и помнить…. С. 22.

Некомпетентность — в ранг истины в вопросах истории Великой Отечественной войны

Объективный анализ истории Великой Отечественной войны свидетельствует о том, что, начиная с конца 80-х годов XX века, определенные влиятельные силы в нашей стране (историки, публицисты, писатели, кинорежиссеры и т.д.) упорно и целенаправленно искажают ее, принижая всемирно-историческое значение Великой Победы советского народа над фашистской Германией. В истории было немало примеров, когда, такое отношение к собственной истории приводило целые народы и государства к катастрофе. Фальсифицированная история Великой Отечественной войны, которая формирует историческое сознание молодежи может и нас привести к серьезным негативным последствиям.

Историческая наука и историки, как специалисты, должны изучать объективные закономерности нашей истории, ее хода и особенностей. При этом большое внимание, на мой взгляд, должны уделять формированию исторического сознания как важнейшего элемента человеческой культуры. Историческое сознание является важным ориентиром любого общества (наше, конечно же, не исключение) во времени и пространстве. Каждый грамотный член общества, благодаря этому феномену, может правильно ориентироваться в прошлом, настоящем и перспективах будущего. Добавим к этому, что в США, Франции, Великобритании и других развитых странах ученые-историки уделяют большое внимание изучению феномена исторического сознания. В то же время российские историки уделяют мало внимания этому вопросу. Пробел, связанный с отсутствием серьезных исследований в изучении исторического сознания в нашем обществе, предстоит еще восполнить.

Нет сомнений, что каждое историческое явление, в том числе и история Великой Отечественной войны, следует рассматривать с двух сторон: 1) как факт исторического бытия; 2) как факт общественного сознания. Исходя из этого, перед исследователями истории Великой Отечественной войны встает задача соблюдения разумного баланса диалектики объективного и субъективного в оценках, характеристиках и выводах. К сожалению, в нашей стране, начиная с конца 80-х годов XX века продолжается процесс фальсификации истории советского государства, в том числе и Великой Отечественной войны. Безусловно, в истории нашей страны были трагические периоды ошибок, заблуждений и преступлений (как, наверное, и в истории многих других стран). Их нужно объективно изучать и извлекать из них уроки на будущее. В этом сомнений нет. Задача историков, публицистов, кинорежиссеров, писателей и т.д. состоит, на мой взгляд, в объективном изучении и правильном объяснении сложнейших явлений нашей истории. Однако некоторые из них видят свою задачу в злобной и грязной клевете на Российскую Федерацию и ее историю. В подтверждение сказанного приведу несколько конкретных примеров. В 2004 году, в канун 60-летия Победы советского народа над фашистской Германией и ее союзниками по российскому телевидению показали несколько художественных фильмов, где, на мой взгляд, существенно искажалась история Великой Отечественной войны («Диверсант», «Враг у ворот», «Красная капелла», «Штрафбат» и т.д.). Так, например, создатели «Красной капеллы» убеждали нас в том, что всемирно-историческую победу над германским фашизмом и его союзниками удалось одержать благодаря США и Великобритании, существенно принижая роль Советского Союза. Это, конечно же, фальсификация нашей истории. Авторы фильма внесли свою лепту в «создание новой истории» нашего Отечества. Сегодня мы видим, как «пишут» нашу историю и как ее «делают».

Взаимосвязь между понятиями «писать историю» и «делать историю» методологически возможна, если будем видеть и понимать диалектическое единство исторического мышления и исторической деятельности. Создатели «Красной капеллы» пытались «делать» нашу историю. Академик РАН Б.М.Ребрик сказал о фильме: «Еще один плевок в советское прошлое, плевок в душу нашему народу ко дню 60-летию Великой Победы» 106. Автор этих строк присоединяется к выводу академика.

В фильме «Штрафбат» (сценарист Э.Володарский, режиссер Н.Досталь и продюсер Э.Вайсберг), на мой взгляд, много клеветы на руководство Советского Союза, его историю. Создатели фильма всячески постарались исказить, сфальсифицировать историю Великой Отечественной войны, мужество и стойкость в целом Красной Армии. Они попытались внушить если не всем (всем не удалось потому, что есть думающие специалисты, которые могут объективно сопоставлять факты, а также ветераны войны, возмущающиеся грязной клеветой на историю страны), то хотя бы части нашего общества, особенно молодежи, что победа над фашисткой Германией и ее союзниками была достигнута благодаря штрафникам. У них за спиной стояли красноармейцы, служившие в заградотрядах, которые при попытке отступления штрафбатовцев (и не только) немедленно расстреливали их.

Создатели фильма «забыли» показать массовый подвиг большинства советского народа, талант многих наших прославленных офицеров, генералов и маршалов, руководящую роль ГКО и т.д. и на головы многомиллионных зрителей обрушили клеветнический фильм под названием «Штрафбат». Фальсификация исторических фактов в фильме, на мой взгляд, выражается с следующем: 1) штрафники не могли быть и, конечно же, не были командирами батальонов, хотя сценарист Э.Я.Володарский убеждает нас в этой очевидной лжи. Судя по всему, он не читал серьезную историческую литературу, посвященную войне. Не читал он и мемуары Г.К.Жукова, К.К.Рокоссовского, И.С.Конева, А.М.Василевского и других наших выдающихся полководцев. Э.Я.Володарский не знает, что «штрафбаты» состояли не только из штрафников, но и кадровых офицеров Красной Армии, которых направляли на различные командные должности (командир отделения, взвода, роты, батальона и т.д.). Генерал-майор П.Д.Баранов, служивший в штрафной роте в 1942 году, писал: «В роте было 300 штрафников, во взводе — 60. Это военнослужащие, осужденные за различные преступления… Командиры пулеметных расчетов, отделений, помощники командиров взводов, старшины взводов, заместители командиров взводов по политической части и другие офицеры роты комплектовались из наиболее подготовленных и обстрелянных командиров, безусловно, не штрафников. Следует отметить, что на фронте месяц шел за три, а у командиров штрафных подразделений — месяц за шесть» 107. В фильме «Штрафбат», начиная от комбата и до последнего солдата все штрафники; 2) Э.Я.Володарский, фальсифицируя историю войны, показал таких штрафников, которых будто бы лишили газет и писем. На самом деле они получали и письма, и газеты 108; 3) в фильме показан эпизод, где хирург оперирует нашего солдата без наркоза. Он извлекает пулю, рассматривает ее и говорит, что это советская пуля, значит — самострел. Хирург говорит, что он обязан сообщить об этом командованию. Это означало в годы войны, что солдат должен был понести суровое наказание. Отметим, что такие случаи в годы войны были и за это наши солдаты и офицеры несли наказание. Однако в фильме «Штрафбат» непонятно, как хирург «на глаз» мог точно определить оружие — советское или немецкое? Ведь для этого необходима специальная экспертиза специалистов. Пуля при выстреле и при попадании в человека, животное, дерево и т.д. в определенной степени деформируется. Вид оружия и его «национальную принадлежность» могут определить специалисты по стреляной гильзе. Но как хирург с первого взгляда определил, что это самострел, непонятно не только автору этих строк, но и военным специалистам, с которыми я консультировался; 4) в фильме есть эпизод, где наш подполковник сообщает командиру штрафбата Твердохлебову (артист А.Серебряков), что ожидается немецкое выступление, в котором будут участвовать 500 танков противника — почти танковая армия. При этом важно иметь в виду, что это военное время после знаменитой Орловско-Курской операции летом 1943 года, т.е. после коренного перелома в Великой Отечественной войне. Даже наши идейные противники, в том числе и немецкие военные специалисты, признавали и до сих пор признают, что после сокрушительного поражения немецко-фашистских захватчиков на Орловско-Курской дуге летом 1943 года инициатива масштабных наступательных военных операций на всем советско-германском фронте перешла к Красной Армии (кстати сказать, операцию на Орловско-Курской дуге, как и Сталинградскую, Корсунь-Шевченковскую, Берлинскую и другие, блестяще разработанные и проведенные талантливыми советскими полководцами, до сих пор изучают во многих военных учебных заведениях зарубежных стран) и прочно удерживалась до 9 мая 1945 года. Это означает, что после лета 1943 г. немцы уже не в состоянии были наступать на наших такими танковыми силами. Показывать на всю страну такую байку о войне, по меньшей мере, неприлично.

Однако создатели фильма легко манипулируют сотнями танков противника, которых будто бы остановили штрафбатовцы. К тому же у последних было четыре противотанковые пушки («сорокапятки»), 20 противотанковых ружей (ПТР) и гранаты. С этим скромным запасом оружия штрафбатовцы не только остановили, но и разгромили 500 танков противника, а мы, телезрители, должны верить в эту байку Володарского.

В фильме немецко-фашистские захватчики показаны чуть ли не идиотами, так как шли в наступление не за танками, а между ними, давая прекрасную возможность штрафбатовцам уничтожить себя. Мой коллега, полковник в отставке, кандидат исторических наук У. А.Батыров сказал о фильме: «Это примитивная фальсификация истории Великой Отечественной войны, попытка принизить значение Великой Победы нашего народа»; 5) фальсификаторы истории Великой Отечественной войны, в том числе и создатели фильма «Штрафбат», внушают нам, что заградотряды массами расстреливали отступающих красноармейцев, показывая тем самым не историческую правду, а беспримерную жестокость советского государства и его Вооруженных Сил.

Автор этих строк опросил сотни ветеранов Великой Отечественной войны, в том числе орденоносцев, Героев Советского Союза, рядовых, офицеров и генералов, но никто из них не подтвердил, что заградотряды массами расстреливали своих же отступавших солдат. В этой связи интересным представляется мнение известного нашего писателя Ю.Бондарева, воевавшего на Сталинградском фронте: «Когда мы драпали, — вспоминал он, — заградчики нас останавливали, собирали, велели занять оборону, но ни одного выстрела никто из них не сделал»109. Такого же мнения и полковник В.Рощин, служивший в штрафной роте в 1942-1943 годах. Он утверждает, что «штрафные подразделения ставили на трудные участки, и потери были немалые, но никогда нас не расстреливали заградотряды. Это злостный вымысел авторов «Штрафбата» 110. Такого же мнения придерживается другой участник Великой Отечественной войны, Маршал Советского Союза Д.Язов 111.

Таких фальсифицированных сюжетов слишком много в фильме «Штрафбат», в других фильмах и прочих «исторических исследованиях».

Даже самые солидные (по регалиям) и признанные историки вносят свою лепту в искажение и фальсификацию истории Великой Отечественной войны. Убедительным примером в этом плане служит, с нашей точки зрения, творчество академика РАН A.M. Самсонова, который непомерно хвалил И.В.Сталина даже после XX съезда КПСС. А в перестроечные времена он стал не только антисталинистом, но и позволял себе, мягко говоря, легковесные рассуждения о Верховном главнокомандующем, искажая исторические факты периода Великой Отечественной войны. Так, например, известный историк при жизни И.В.Сталина писал: «Полководческий гений И.В.Сталина»; «Мудрость гениального полководца товарища И.В.Сталина»; «Прозорливость великого полководца товарища Сталина» 112. Отметим, что при жизни И.В.Сталина многие историки писали о нем с большим пафосом и вряд ли стоит осуждать за это А.М.Самсонова. Но он же в годы горбачевской перестройки давал прямо противоположные характеристики И.В.Сталину, утверждая, что Верховный главнокомандующий «не был великим стратегом» («великим полководцем я его отнюдь не считаю») 113. Но и за это противоречие не стоит его осуждать. А вот в 1989 году академик писал: «Много крупных военачальников выдвинулось во время войны, и среди них, конечно, маршал Жуков. Но не военачальники, не полководцы выиграли войну, а наш народ» 114. Обращаю внимание на то, что годом раньше он утверждал прямо противоположное: «Победа или поражение на полях сражений минувшей войны в большей мере определялись руководством вооруженными действиями войск» 115. Такие противоречивые выводы, к которым приходит академик в конце 80-х годов, т.е. в эпоху гласности, плюрализма мнений, демократии, на мой взгляд, не делают ему чести. Читая А.М.Самсонова, создается впечатление, что он с большим удовольствием пишет о просчетах советского руководства, замалчивая о бесспорных достоинствах и успехах Красной Армии. Он справедливо утверждает, что историк должен быть объективным, говорить и о положительном, и об отрицательном, не допускать односторонности 116. Однако, по его мнению, «белые пятна» в нашей истории сводятся к ошибкам и заблуждениям руководства страны и Красной Армии (подготовка к войне, ошибки и просчеты в начальный ее период, большое количество плененных красноармейцев и т.д.). Таким образом, он предлагает нам изучать то, что было плохого у Красной Армии, забывая ее героические страницы, например, историческую битву под Москвой, Смоленское сражение, Ельнинскую операцию, Сталинградскую битву, Корсунь-Шевченковскую операцию и т.д. Такой подход к изучению истории Великой Отечественной войны, на мой взгляд, является односторонним, чреватым серьезными негативными последствиями.

А.М.Самсонов много говорит о просчетах, ошибках И.В.Сталина, когда анализирует обстановку накануне войны. О них же писали почти все наши видные военачальники в своих мемуарах (Г.К.Жуков, И.С.Конев, К.К.Рокоссовский и др.) и, таким образом, историк ничего нового не говорит по этому вопросу. Странно то, что известный ученый почти не говорит о больших ошибках Гитлера, о серьезных просчетах видных немецких военачальников, которых, по моему мнению, заставляли ошибаться талант и смелость советских полководцев, руководства советского государства. Кроме того, кажется не совсем понятным поиск «исключительно безошибочных» планов и решений в ходе самой грандиозной войны, которую когда-либо знало человечество. Неужели кто-то всерьез думает, что можно было избежать ошибок, в том числе и больших в ходе такой масштабной, грандиозной войны, как Великая Отечественная (вспомним о том, что некоторые критики руководства советского государства в годы Великой Отечественной, оказавшись у руля нашего Отечества в 90-е годы XX в., не смогли ни политическими, ни дипломатическими, ни военными методами обуздать мятежную Чеченскую Республику, которая буквально загнала всю огромную страну в кризисное состояние, откуда она до сих пор с большими потерями, мучительно и медленно выходит). Судя по всему, ошибки в ходе Великой Отечественной войны (особенно на начальной стадии) были неизбежны. Об этом необходимо говорить вовсе не для того, чтобы оправдать авторов ошибочных решений, в результате которых мы потеряли сотни тысяч, а может, и миллионы людей. Ошибки нужно анализировать без истерии, без злорадства, не передергивая факты, не искажая страницы истории. Такой анализ должен носить, по моему мнению, комплексный характер, чтобы ошибки и бесспорные успехи имели диалектическую взаимосвязь, из которых складывалась тяжелая и великая наша Победа. Кроме того, российские (и не только российские) историки должны анализировать ошибки и просчеты Гитлера, других бесспорно талантливых немецких полководцев и их союзников.

А.М.Самсонов пишет: «Настало время углубленно обратиться к слагаемым цифрам потерь — 20 миллионов» 117. Вопрос о больших потерях советских войск в Великой Отечественной войне сложный и противоречивый. Он давно вызвал дискуссии, которые не прекращаются до сих пор. Обращаю внимание на односторонность постановки этого вопроса. Было бы намного справедливее и объективнее в контексте необходимости изучения «белых пятен» в истории не только Красной Армии и советского государства, но в целом в истории Великой Отечественной войны, второй мировой войны комплексно исследовать потери и СССР, и фашистской Германии. При этом к потерям противника следует отнести не только потери немецких войск, но и их многочисленных союзников (венгров, финнов, румын, словаков, итальянцев, испанцев («голубая дивизия») и т.д.). Сюда же следует отнести отдельные соединения, укомплектованные руководством фашисткой Германии во Франции, Бельгии, а также на территории бывших советских республик Латвии, Литве, Эстонии и т.д. Наконец, историк-исследователь, анализируя потери нашего противника должен хотя бы приблизительно вычислить цифру сопротивляющихся Красной Армии с оружием в руках различных воинских формирований, созданных из бывших граждан СССР (начиная от Русской Освободительной Армии генерала Власова, где состояло 1,5 млн. человек, и кончая вооруженными бандформированиями в Крыму, на Северном Кавказе и в других регионах нашей страны). Это будет куда более объективный подход к изучению истории Великой Отечественной войны, чем призыв академика А.М.Самсонова писать о «белых пятнах» истории, подразумевая под этим исключительно неудачи Красной Армии в начальный период войны и «изучая потери» только Советского Союза.

Критерий истины — практика. Красная Армия одержала всемирно-историческую победу над фашисткой Германией и ее союзниками в Великой Отечественной войне, которая стала тяжелейшим испытанием для Советского Союза и его многонационального народа. Историкам необходимо писать не только о недостатках и ошибках руководства СССР и Красной Армии, но и о том положительном и героическом, благодаря которым была одержана Победа. Однако среди отечественных специалистов есть немало желающих исказить историю Великой Отечественной войны, оболгать нашу общую и великую Победу, плюнуть в душу ветеранам войны. Такие произведения (кинофильмы, повести, романы и т.д.) формируют историческое сознание, под которым мы понимаем сведения и представления, бытующие среди народа (или его определенной части), относящего себя к конкретному периоду и государству.

Сведения и представления, бытующие среди народа, имеют, как правило, широкое распространение в виде устоявшихся стереотипов и штампов по основным вопросам истории народа и государства, таким, например, как происхождение, этапы становления, историческая судьба, страницы героического прошлого, связанного с борьбой с иноземными захватчиками, авторитет и место в мире и т.д. Из всего этого, на мой взгляд, можно сформировать концепцию устойчивого развития народа и государства на будущее. Основой исторического сознания, сведений о прошлом, настоящем и будущем народа, как правило, служит его историческая память.

Великая Отечественная война оставила в памяти нашего народа глубочайший и неизгладимый след. Задача всех отечественных историков, публицистов, кинематографистов, писателей состоит, по моему убеждению, в том, чтобы формировать историческое сознание, которое бы соответствовало принципам исторической объективности, научности, справедливости и российского патриотизма.

Примечания

106 Бунин В. В. Одиннадцать выстрелов в спину // Литературная газета, 2004, 15-21 декабря, № 50. С. 10.

107 Там же.

108 Там же.

109 Там же.

110 Там же.

111 Там же.

112 Самсонов А. М. Великое Сталинградское сражение // Вопросы истории, 1950. № 5. С. 16, 17, 30.

113 Самсонов А. М. Память минувшего. М., 1988. С. 365; Его же. Знать и помнить. М., 1989. С. 14, 326.

114 Самсонов А. М. Знать и помнить…. С. 14.

115 Самсонов А. М. Память минувшего…. С. 285.

116 Там же, с. 286.

117 Самсонов А. М. Знать и помнить…. С. 22.

Историки-кавказоведы в поисках истины в русско-чеченских взаимоотношениях

19-20 апреля 2005 года в Москве состоялась международная научная конференция «Чеченская республика и чеченцы: история и современность», проведенная правительством Чеченской Республики, Институтом этнологии и антропологии РАН, Комплексным научно-исследовательским институтом РАН (г. Грозный) и Академией наук Чеченской Республики. С приветственными словами к участникам конференции обратились выступивший перед учеными Президент Чеченской Республики А.Д.Алханов, советник Президента Российской Федерации, профессор-юрист А.А.Аслаханов и другие видные государственные деятели и ученые страны.

На пленарном заседании выступили член-корреспондент РАН В. А.Тишков и президент АН Чеченской Республики профессор Х.И.Ибрагимов. Затем выступили известные ученые страны, в том числе С.А.Арутюнов, А.П.Мошинский, Л.Ю.Ланцанова, Н.Н. Очирова, И.П.Павлова, Ю.М.Лысенко, И.И.Бажаев, С.Е.Бережной и другие. Большая группа ученых Чеченской Республики приехала на конференцию с интересными докладами и идеями. Профессора из Грозного М.Х.Багаев, А.Г.Магомедов, Ш.А.Гапуров, А.И.Хасбулатов, С.С.Магомадов, Р.М.Овхадов, Х.А.Гакаев, М.Н.Ибрагимов, А.А.Манкиев, Ш.Б.Ахмадов и многие другие высказали принципиальные и интересные суждения, о которых они, в силу разных причин, на протяжении многих лет так называемой независимости Чечни «умалчивали». В их выступлениях, как и в докладах других ученых, затрагивались различные вопросы древней, средневековой и современной истории, культуры чеченского народа и его взаимоотношений с другими народами Кавказа и России. Большое внимание было уделено таким актуальным проблемам, как современные взаимоотношения чеченцев с народами Российской Федерации, особенности кризиса в Чеченской Республике в 90-е годы XX века, перспектива развития Чечни как субъекта Российской Федерации и т.д. Участники конференции были разделены на четыре секции: 1. Древняя и средневековая история чеченского народа; 2. Чеченский народ в новое время; 3. Чеченская Республика в XX веке; 4. Чеченская Республика в постсовесткий период.

Впервые за последние 15 лет из уст видных чеченских историков (проф. М.Х.Багаев, А.И.Хасбулатов и др.) прозвучали тезисы и выводы, которые носят, на мой взгляд, принципиальный характер не только для исторической науки, но и более объективного изучения истории чеченского и других народов Северного Кавказа, а также перспектив выхода из глубокого общественно-политического кризиса, в котором оказалась Чечня по вине недальновидных политиков, авантюристов как в Грозном, так и в Москве. Следует подчеркнуть, что сами признанные чеченские историки открыто заявили о том, что Чечня и чеченцы никогда не вели «400-летнюю национально-освободительную войну» против русских и России. Такой вывод представляется очень важным, принципиальным и соответствующим историческим канонам. Жаль, что он прозвучал с большим опозданием. Спекулятивный и ложный вывод о «400-летней национально-освободительной борьбе чеченцев» против русских с начала 90-х годов XX в. всесторонне эксплуатировали архитекторы и идеологи чеченского сепаратизма (Дж.Дудаев, М.Удугов, А.Масхадов, Ш.Басаев и др.).

Второй вывод, прозвучавший также из уст чеченских историков и поддержанный всеми участниками конференции сводится к тому, что они открыто заявили о том, что Чеченская Республика является полноправным субъектом Российской Федерации. Проще говоря, Чечня является составной частью нашего многонационального Отечества. Конечно, профессиональные историки никогда и не сомневались в том, что не было ни «400-летней национально-освободительной борьбы чеченского народа», ни «независимости Чеченской Республики». Однако, то что об этом заявили сами чеченские историки не только радует, но и воодушевляет, так как в этом ученые-кавказоведы увидели перспективу написания объективной истории Чечни в XX веке.

С интересными докладами выступили ученые Москвы, Санкт-Петербурга, Ростова-на-Дону, республик Северного Кавказа, а также Сирии и Австрии. Содержательными и интересными были выступления профессоров ЧГУ Я.З.Ахмадова на тему: «Чеченцы в современной литературе и средствах массовой информации» и В.Х. Акаева «Ислам в Чечне: традиция и современность», доктора исторических наук, профессора из Российско-Армянского госуниверситета (г. Ереван) Р.А.Габриелян на тему: «Содержание этномима «Нахчаматеан» по армянским источникам V-VII веков», профессора Венцель из Австрии «Проблемы этнополитики России в свете урегулирования взаимоотношений с Чеченской Республикой» и других.

Внимание участников конференции привлекли также доклады Л.Ю.Ланцановой (г. Элиста) «Чеченский след в этнокультуре калмыкского народа (Терские калмыки)» и Н.Г.Очирова (г. Элиста) «Чеченская диаспора в Калмыкии», Ю.М.Лысенко (г. Махачкала) «Кизлярский округ в составе Грозненской области (1944-1957 гг.)», И.И.Бажаева «Состояние современной литературы и средств массовой информации в Чеченской Республике», а также С.Е.Бережнова, специалиста-эксперта департамента по внутренней политике аппарата полномочного представителя Президента Российской Федерации в ЮФО «Основные тенденции ультрарадикального исламизма (ваххабизма) на территории Чеченской Республики».

Автор этих строк выступил на пленарном заседании с докладом «Чеченский кризис: уроки и перспективы преодоления» (историко-политологический анализ).

На конференции состоялась плодотворная и открытая научная дискуссия по многим аспектам истории прошлого и настоящего чеченского народа. Было заслушано более 50 докладов, сообщений и выступлений известных ученых-историков, политологов, этнологов, социологов, юристов и экономистов. Участниками конференции были приняты следующие основные решения и рекомендации:

1. История чеченского народа — это история созидания и творчества, взаимовыгодного сотрудничества с другими народами Кавказа и России, история борьбы с иноземными завоевателями за свою землю, свободу и национальное самосохранение.

2. Участники конференции осуждают ложные идеи о 400-летней истории перманентного вооруженного противостояния чеченцев и России. Важнейшей составляющей истории чеченского народа в новое время являлись добрососедские взаимоотношения с русским и другими народами России, которые носили разнообразный характер.

3. Участники конференции выражают уверенность в том, что переход царской России к военно-феодальным методам покорения народов Северного Кавказа в XVIII в. привел к национально-освободительной борьбе горцев. И в этой связи отрицают объяснение причин национально-освободительной борьбы горцев в XVIII-XIX вв. так называемой концепцией «набеговой системы» как в методологическом, научном, так и в нравственных отношениях.

4. Кризис в Чеченской Республике начала 90-х годов XX в. является проявлением тяжелого системного кризиса на постсоветском пространстве, в основе которого лежат исключительно социально-экономические и политические причины.

5. Чеченский народ сделал свой политический выбор, подтвердив свое желание быть в составе Российской Федерации на референдуме в 2003 г., поэтому провокационные попытки западных и некоторых отечественных СМИ представлять ситуацию в Чечне в ином свете требуют активного противодействия.

6. Участники конференции считают целесообразным поддержать предложение о создании в рамках АН Чеченской Республики совместно с научными учреждениями РАН специального центра стратегических исследований, имеющего целью изучение проблем постконфликтиой реконструкции Чеченской Республики.

7. Необходимо разработать комплексную программу по дальнейшему всестороннему и глубокому научному изучению истории и современного развития чеченского народа и Чеченской Республики.

8. Участники конференции предлагают возобновить академический диалог по истории Кавказской войны, провести региональные и общероссийские конференции по проблемам социальных и межнациональных отношений народов Северного Кавказа.

Заключение

В настоящем докладе кратко изложена лишь часть историографии Кавказа, касающаяся сложных проблем древней, средневековой и современной истории. Внимание было сосредоточено на спорных проблемах, которые по-разному интерпретируются историками и другими специалистами в Грузии, Абхазии, Южной Осетии и Российской Федерации. Многие ошибочные версии представляют собой проявление паранауки — псевдонаучные концепции, противоречащие принципам и правилам научно-исследовательской работы, апробированным научным парадигмам.

Обращает на себя внимание многочисленность исторических проблем, по которым «ведутся настоящие бои» историками и псевдоисториками, к которым подключились писатели, публицисты, кинорежиссеры и т.д. Опасность здесь заключается не только в том, что в определенных случаях субъективность авторов исследований создает большие научные проблемы. Анализ межнациональных отношений и этнополитических процессов на Кавказе в постсоветский период убеждает в том, что исторические сочинения в определенных случаях могут нести в себе опасность, если в экстремальных случаях межнационального противостояния, этнополитического кризиса, они используются различного рода разрушителями государственных устоев нашей страны, лидерами великодержавного шовинизма, национализма, политического экстремизма и сепаратизма. Специалисты, создающие исторические сочинения, уподобляются врачам, от правильного диагноза которых во многом зависит судьба больных. Анализ исторических сочинений на Кавказе подтверждает такой вывод. Параисторические «научные труды» с «оригинальным видением» истории древности и средневековья, являются своеобразной базой для различного рода национальных и религиозных движений, этнонационализма и несут в себе большую опасность в сфере межнациональных отношений, этнополитических процессов на Кавказе. Фальсификация истории, субъективизм авторов исторических трудов, как правило, приводят к серьезным проблемам во взаимоотношениях народов, что отчетливо проявляется на примере бывшей Грузинской ССР. Субъективизм грузинских исследователей способствовал формированию комплекса «национальной неполноценности» абхазов и южных осетин, а также былого величия и мнимого превосходства грузин над другими народами бывшей Грузинской ССР. Часть грузинских историков, пропагандировавшая с конца 80-х годов XX в. сомнительную идею «величия грузин» и еще более сомнительную версию «второсортности» абхазов и южных осетин, на мой взгляд, должна нести ответственность за фактический распад Грузии (в границах бывшей Грузинской ССР).

Фальсификация истории, попытки идеализировать одни народы и обкрадывать историю и культуру других могут привести к серьезным противоречиям в межнациональных отношениях. На Кавказе, к сожалению, много специалистов, «исследования» которых способствуют разжиганию межнациональных страстей, возрождению идеологии шовинизма, национализма, расизма и фашизма. Такие «исследования» представляют большую опасность и для «великих народов», которых они возносят, и для других народов, не желающих больше оставаться «второсортными» в содружестве больших и малочисленных народов Кавказа.

Источник:
Кавказоведение: опыт исследований

Материалы международной научной конференции (Владикавказ, 13-14 октября 2005 г.)

(Перепечатывается с сайта: http://kvkz.ru.)

Валерий Дзидзоев-Объективность и субъективность в современной историографии Кавказа

Добавить комментарий Отменить ответ