Многие авторы, пишущие о событиях на Украине, обращали внимание на чётко выраженные параллели с процессами, происходившими в Грузии, включая грузино-осетинский конфликт. Мы обратили внимание на публикацию на сайте «Однако», где процессы в украинском социуме анализируются с точки зрения некрофилии. И нам вспомнилась аналогичная публикация в далёком 1992 году у нас, в Южной Осетии, в газете «Вестник Южной Осетии». Предлагаем вниманию читателей оба материала – на наш взгляд, одинаково актуальных.
Редакция
Роман Носиков
12 марта 2014
Некро-элита. Как она захватила Украину и что теперь будет
Многие сейчас смотрят на набор людей, рулящих чем-то от имени Украины, и не понимают, откуда они взялись. Давайте проведём вскрытие.
…Деградация элит на Украине началась сразу же с началом самостийности. Каждый последующий элитный набор был хуже предыдущего. Кучма был хуже Кравчука, Ющенко — хуже Кучмы. Янукович — был небольшим исключением — он понимал в хозяйстве и хоть немного заботился о промышленности. Но Украина отторгла его как инородное тело. Янукович, по нашим меркам для жизни страны противопоказанный, для Украины был слишком совместим с жизнью. И на место Януковича пришла новая элита — полностью несовместимая с жизнью государства: Тягнибок, Фарион, Яценюк, Турчинов, Ярош и полный набор нацистов, ненормальных и маньяков.
В настоящий момент степень своей адекватности новая элита показывает тем, что общается с мёртвыми. То Ярош призовёт на помощь мёртвого Умарова, то Кличко поговорит с погибшими милиционерами и протестантами. Теперь вот Юлия Владимировна Тимошенко написала открытое письмо Тарасу Григорьевичу Шевченко.
Кроме этого, элита записывает к Востоку и Крыму полные любви и обещания ласки сообщения, а в Фейсбуке открыто пишет, что потом, когда уговоры подействуют, всех повесит.
По городам и весям рассылаются состоящие из неонацистов вооружённые зондеркоманды, объявлена мобилизация.
Специально обученные активисты стоят по краям дорог и машут флагами выезжающей из мест расположения войск военной технике, состояние которой немногим отличается от металлолома.
Жаждой человеческого мяса так и прёт от всего — от слов, от действия, от оскаленных в экстазе рож.
Как называется существо, общающееся с мёртвыми и приносящее в жертву живых?
Это некроманты. Украинская элита — это некроэлита, состоящая из некромантов, приносящих своих подданных в жертву своим идолам — список только открывается Бандерой и Шухевичем, сейчас его основательно дополнили «небесной» сотней. Это элита с культом Голодомора, который оправдывает принесение живых в жертву мёртвым.
Украинская элита — это не просто плохая элита. Это даже не антиэлита. Это некроэлита.
Это первый важный компонент картины.
Второе. В чём причина подавляемого сейчас изо всей прыти восстания Востока и Крыма?
Ответ очевиден: русское население Крыма и Востока никогда не было лояльно Украине как государству по причине украинской государственной русофобии. Речь идёт не только и не столько о ненависти к РФ и городу Москве, сколько о ненависти к собственной русскости украинцев — и к тем, у кого её чрезмерно много. То есть к целым регионам.
Государственная идеология и вытекающая из неё политика государства обуславливала его нестабильность и внутреннюю противоречивость.
Но ведь можно же было обойтись без национального хамства? Можно же было обойтись без унижения национального достоинства? Без государственных премий за русофобские книги?
Без шовинизма? Без языковых запретов? Можно? Или нельзя?
Казалось бы, каждое государство стремится к внутренней стабильности, обеспечению себе наибольшей лояльности граждан, и не в его интересах создавать внутри себя конфликты.
Но в украинском случае это совершенно не так.
В чём причина иррациональности внутренней политики украинского государства?
В том, что внутренняя политика для Украины всегда была вторична по отношению к политике внешней.
А внешняя политика Украины заключалась в максимальном разрыве с Россией, вопреки естественным экономическим, культурным и рациональным политическим интересам Украины.
Призом в такой политике была «незалежность», которую некроэлита Украины конвертировала во власть и деньги.
Порочность системы заключалась в том, что государственная элита здоровой страны получает и увеличивает состояние и власть за счёт укрепления государственности, развития полученной в лен территории, приумножения населения и так далее. В украинском случае всё было в точности до наоборот — элита Украину тратила. Отсюда и некрокульт — он самый подходящий.
Развитие Украины толкало её к России, а это угрожало «незалежности». При этом собственных сил у некроэлиты для обеспечения собственной легитимности и «незалежности» не было, а следовательно — нужна была внешняя опора.
Внешней же опоре — необходим был идеологический инструмент, который препятствовал бы сближению Украины и России, легитимировал бы действия элиты по отрыву Украины от России и оправдывал бы сотрудничество со странами, враждебно настроенными к России.
Ответом стал украинский национализм, культ предательства и некрокульт.
Возможен ли был для Украины «белорусский вариант»? Возможен ли был для Украины вариант развития как независимое, но дружественное России государство, пользующееся её политической и экономической поддержкой?
Теоретически — да. Украина могла пойти по этому пути дважды — в 2004-м и сейчас. Оба раза шансы были связаны с президентством Януковича. Который их оба раза слил в унитаз.
Почему? Среди причин — то, что на Украине действовал дополнительный фактор, который в Белоруссии отсутствовал.
Я говорю об огромной зарубежной украинской диаспоре с элитой, состоящей из нацистских коллаборационистов, перешедших впоследствии на службу к ЦРУ.
Эта диаспора, а также наличие плацдарма — Галичины, сделали возможной «прививку» Украине новой «диаспорной элиты», которая была заражена реваншистскими настроениями в отношении советского исторического периода. Она и завершила превращение элиты «самостийной» в некроэлиту с установлением культа Голодомора, Мазепы, Бандеры и СС «Галичина».
Последней развилкой мог быть вариант добровольного самороспуска Украины — отторжение ею «неукраинских» земель. Но эти земли были наиболее экономически развиты — во-первых, и давали возможность реализовывать комплексы реваншизма — во-вторых. Население этих земель стало объектом вымещения некроэлитой своей ненависти к России. В-третьих, удержание этих русских земель от воссоединения с Россией — являлось той работой, которую выполняли украинские некроэлиты в интересах иностранных заказчиков.
С этого момента процесс был уже необратим.
Я прошу обратить ваше внимание на две ключевые точки в событиях на обоих Майданах.
Первая — источник нацистской некропрививки в элиту Украины на первом Майдане.
Вторая — судьба соглашений между Майданом и Януковичем от 21 февраля. Прошу отметить, что на этом соглашении стоят подписи европейских представителей — министров иностранных дел Германии и Польши — Франка-Вальтера Штайнмайера, Радослава Сикорского и руководителя департамента континентальной Европы министерства иностранных дел Французской Республики Эрика Фурнье. Европа была согласна на содержание соглашения. Но соглашение исполнено не было, так как одна из сторон внезапно сразу после подписания документа начала эскалацию конфликта.
Я говорю о ныне знаменитом «Правом Секторе», созданном при непосредственном участии начальника СБУ при президенте Ющенко — Валентине Наливайченко, нацистские взгляды которого и сотрудничество с ЦРУ находятся вне разумного сомнения. «Правый Сектор» — это американский проект, и подчиняется он именно США, а не Европе.
Таким образом, автор проекта «Украина — не Россия» полностью определён — это американские спецслужбы в соавторстве с наследниками нацистских коллаборантов. Именно они определили природу этого проекта, строение, задачи, а следовательно — и страшную судьбу.
Европа, безусловно, соучаствовала, но та наглая пощёчина, отвешенная американцами европейским министрам, прекрасно демонстрирует кто тут на первых, а кто на вторых ролях.
В данный момент всё уже почти кончено. Многое ещё не определено, но уже ясно, что удерживать свой проект на плаву у американцев нет больше возможностей. Не потому, что нет сил, а потому, что созданный «неудовлетворённый национально» кадавр пожрал сам себя.
Не потому, что он что-то делал неправильно. Не потому, что такова была чья-то злая воля.
Это была его судьба.
Кадавр, может, и не в курсе, но он мёртв. И лежит на миллионах живых людей, отравляя их своим разложением.
…Сейчас (не прямо сейчас, а в наступивший исторический момент) у России есть уникальная возможность выступить в роли демиурга вместо США и сказать: «Се, творю всё новое». И пусть это будет хорошо.
Кирилл АКОЕВ
О сущности «звиадизма»
(Очерк философско-психологического анализа)
Трагедия народов Юго-Осетии 1989 – 199? годов обрела чёткие черты определённого исторического явления, нуждающегося во всестороннем осмыслении. Это осознание должно осуществиться стараниями ряда специалистов – политологов, социологов, экономистов, этнопсихологов и т. д. – в том числе философов, и включать в себя взаимосвязанное рассмотрение как внутринациональных факторов, так и внешних. В проблемах межнациональных конфликтов я всегда придавал первостепенное значение национальной духовности, однако в данной статье предлагаю вниманию читателей соображения о факторе, оказавшем такое тяжёлое воздействие на судьбы грузинского и, соответственно, осетинского народа: о природе, о сущности политического режима, утвердившегося в Грузии после падения коммунистического тоталитаризма, режима, неотделимого от личности его лидера – Звиада Гамсахурдиа.
Конечно, все мы давно размышляем об этом, приходим к тем или иным выводам, есть тут и такие моменты, анализ которых не требует усилий и аргументации – как, например, вывод о фашистском и этнократическом характере режима Гамсахурдиа. Вместе с тем есть и обстоятельства более глубокие, выявить которые можно лишь с помощью специальных методов.
Осмысление грузинского феномена предпринимается и за рубежом, и в нашей стране. Показательна в этом смысле публикация «Мы любимого Звиада не забудем никогда!» («Собеседник», № 5 1992), где психологами Д. Ольшанским и В Бузиным набросан психоаналитический портрет первого президента Грузии с использованием в основном методики З. Фрейда. Указывается на «мучительную закомплексованность» личности Гамсахурдиа, его невротичность, трусость и желание преодолеть её самоутверждением через жестокость, на «патологическое стремление к личной диктатуре», и делается вывод о том, что «в Грузии власть закомплексованности была доведена до своего логического завершения, до абсурда, до президентского кресла». Интересное и, видимо, заслуживающее продолжения исследование, причём вести его должны были бы грузинские психоаналитики – им всё же ближе и нужней.
Меня же интересует главным образом не личность Гамсахурдиа.
(Предвижу понятную иронию: ну как же, диктатор свергнут, теперь о нём и его режиме можно писать что угодно. Надеюсь, однако, что мои друзья не бросят мне упрёк в том, что я пинаю дохлого льва; да и «лев» ещё весьма опасен, не так ли?
Наоборот, читавшие статью перед публикацией предупреждали меня, что я могу быть объявлен очередным врагом грузинского народа, со всеми грозящими последствиями. Дело, однако, в том, что для «звиадистов» я враг уже потому, что осетин – независимо ни от каких статей; остальные же грузины (в т. ч. знающие меня лично) не могут не понять, что статья продиктована искренним стремлением разобраться совместно в постигшей нас беде, найти выход.)
Ясно ведь, что для её проявления необходимо было набравшее невиданный размах националистическое – с перехлёстом в нацистское – движение, а оно, в свою очередь, не могло не быть обусловлено причинами общекультурного порядка, грузинской культурой как таковой.
Надо отдать себе отчёт в том – и я обращаюсь с этим и к грузинским коллегам – что «звиадизм» отражает, как ни горько и неприятно это признавать, сущностные черты грузинского менталитета, особенности социально-экономического, политического, а самое главное – этического развития грузинской нации. Да, справедливо подчёркивают Б. Уригашвили и Г. Иванов-Смоленский, что «жестокая правда состоит в том, что грузины сами сделали этот выбор» («Грузинская драма» // Известия. 12. 02. 1992). Задаваясь вопросом, что же случалось с теми грузинами, которых он так хорошо знал, наш прославленный учёный Вассо Абаев в известной своей статье «Трагедия Южной Осетии» отвечает так: «Могу объяснить это только каким-то временным помрачением рассудка, приступом той болезни, которую англичане называют «моральное помешательство»». Уверен, что грузинские философы внесут достойный вклад в духовное преодоление постигшей Грузию беды. Уверен потому, что был знаком с М. К. Мамардашвили – великим сыном своего народа; уверен потому, что Институт философии Грузинской Академии наук остался несломленным очагом сопротивления режиму – и горжусь этим, как философ; уверен потому, что вижу сейчас Н. З. Чавчавадзе в первых рядах людей, строящих новую Грузию (кстати, рад, что он приезжал на первый контакт с представителями Юго-Осетии).
Предлагаемый в данной статье анализ причин грузинской катастрофы и связанных с ней трагедий соседних народов является не более чем элементом, составляющей более широкого обсуждения, ряда исследований, которые, несомненно, состоятся. (Отмечу в этом плане глубокую статью В. Масхулия «Страшный Суд или Нюрнбергский процесс?» («Свободная Грузия», 5. 03. 1992). Надеюсь, когда-нибудь мы встретимся с автором на нейтральной территории за «круглым столом».)
Однако прежде чем приступить к рассмотрению, скажу вот ещё о чём: в контексте вышесказанного, видимо, не будет удивительным, если я выскажу сомнение в правомерности расхожего суждения о том, что «народ не виноват». Виноваты интеллигенты, раздувшие у грузинского народа умонастроения, которые А. Д. Сахаров квалифицировал (диагностировал) как «националистический психоз»; виноват Гамсахурдиа и его окружение, создавшие режим, ставший для Грузии мясорубкой; виноваты, наконец, палачи, исполнявшие преступные приказы – но только не грузинский народ, который, оказывается, вовсе и не виноват. Но ведь, напомню, грузины сами сделали свой выбор. Напомню также о том, что народ получает то правительство, которое он заслуживает. Нет, эта установка о том, что «народ не виноват», не кажется мне бесспорной: под давлением событий, наглядно наблюдаемых и ставших частью моего жизненного опыта, я склоняюсь к мнению, что народ бывает виноват. Этот вывод, разумеется, не означает оправдания депортаций народов или же их геноцида. Это означает лишь то, что народ, взятый как целое (при всей неоднозначности понятия «народ» оно всё же отражает реальную целостность), сам и только сам виновен в том, что проваливается в зверство – не больше, но и не меньше. И наказание тут также должно исходить не из уголовно-процессуального кодекса, ибо наказание обязано быть личностным, а народ несоотносим с личностью – наоборот, качественно отличен как цельность от отдельно взятого человека; наказание, очевидно, приобретает иные формы, всё многообразие которых можно обозначить одним термином – национальная катастрофа.
Итак, что же привело Грузию к краху – политическому, экономическому, социально-культурному, нравственному – всему тому, что определяет наличное бытие Грузии сегодня? Ключ к ответу довольно давно известен западной философской мысли; нашего же читателя адресую к работе Э. Фромма «Некрофилы и Адольф Гитлер» («Вопросы философии», № 9, 1991). Суть дела в том, что в человеке есть противоречие между стремлением, и даже страстью, к созиданию, утверждению жизни, укреплению позитивного начала – по Фромму, стремлением к биофилии – и её противоположностью, стремлением к разрушению, уничтожению и всему ему сопутствующему, т. е. к некрофилии. Фромм специально оговаривается, что термин «некрофилия» («любовь к мёртвым») обычно употребляется либо в сексуально-патологическом смысле, либо в смысле влечения к трупам вообще, желания так или иначе контактировать с ними и особенно расчленять их, но не применялся для обозначения «укоренённой в характере страсти», из которой всё и произрастает. «Некрофилия в характерологическом смысле, — пишет он, — может быть описана как страстное влечение ко всему мёртвому, разлагающемуся, гниющему, нездоровому. Это страсть делать живое неживым, разрушать во имя одного лишь разрушения. …Это стремление расчленять живые структуры» (с. 75). Фромм приводит весьма сильные примеры сексуальных извращений, уголовных преступлений, а также сновидений, связанных с некрофильской ориентацией. Так, убийства, сопровождающиеся глумлением над трупами, их расчленением, являются неопровержимым свидетельством клинической некрофилии. Атрибутом некрофилии является тяготение к голому, жестокому насилию; признаком некрофилии является также бессознательное удовольствие от запаха кала, от обращения с ним, с экскрементами вообще.
Описывая некрофилов, Фромм указывает на часто видную у них характерную гримасу: «Они как будто всё время к чему-то принюхиваются. Такое выражение лица можно разглядеть на фотографиях Гитлера… Ещё один специфический признак некрофильского характера, который можно усмотреть в выражении лица, это неспособность смеяться. Смех некрофила представляет собой скорее принуждённую усмешку, сухую и безжизненную, в которой начисто отсутствуют свобода и радость нормального смеха. Вообще, лицо некрофила является обычно неподвижным и маловыразительным. …Порой некрофила выдаёт кожа: она выглядит безжизненной, сухой, имеет нездоровый оттенок. И если у вас возникает ощущение, что лицо человека не чисто, то дело не в том, что он не умылся. Просто мы так реагируем на специфическое выражение лица некрофила» (с. 82).
До сих пор я мало интересовался этой проблематикой, поэтому подход, предложенный Э. Фроммом, произвёл на меня большое впечатление. Дело в том, что накопленный в Юго-Осетии материал – в МВД, в Информцентре при Совмине, в штабе гвардии, в некоторых иных организациях и учреждениях – позволяет с предельной точностью идентифицировать агрессию против Юго-Осетии как явление ярко выраженного некрофильского характера.
Патологическое стремление к разрушению, к «разрыванию живых структур» — разве мы не видели его воочию в сожжённых осетинских деревнях?
После январской (1991 г.) войны в Цхинвале в разгромленных и ограбленных театре, банке, зданиях облисполкома и обкома, почты и других объектах документально засвидетельствованы, зафиксированы многочисленные экскременты повсюду в захваченных помещениях. Кал использовался для надписей на стенах, с использованием кала проставлялись печати, он обнаруживался в ящиках столов, в сейфах, превращённых в писсуары, на креслах, в коридорах; были и такие помещения, где в одном углу испражнялись, а в другом ели, спали. Ведь ОНИ хотели таким образом унизить нас.
Для грязной работы в зоне конфликта нашлись сотни палачей, садистов, получавших удовольствие от глумления над жертвами и их трупами; если брать геноцид против осетин по всей Грузии, то таковых, очевидно, многие тысячи; наконец, если принять во внимание вырвавшуюся из-под контроля преступность, то сколько же выраженных некрофилов реализовали свои наклонности по Грузии?
Несколько иллюстраций:
1) 26. 1. 91. Кочиев Дмитрий Киазоевич, 55 лет, с Курта. Жестоко избит в своём доме; в сопровождении БТРа МВД СССР его везли на «скорой помощи» в больницу. Их остановили в Тамарашени и главарь грузинской бандгруппы ворвался в машину и выстрелом голову убил его на глазах у сына.
2) 26. 3. 91. Цахилова Надежда Андреевна, 80 лет, с. Тлиакана. Обезглавлена у своего дома при нападении на село, голову забрали, чтобы вырвать золотые зубы.
3) 27. 7. 91. Кулумбегов Мераб Сосланович, Бестаев Григорий Кузьмич. Были захвачены в с. Мугут Знаурского района и отвезены в «штаб» экстремистов в Карельский район. Их жестоко избивали: у Бестаева живым вырезали верхнюю губу и выдернули золотые зубы; у Кулумбегова отрезали половые органы и всунули ему в рот. Жгли им лица раскалённым железом, пытали паяльной лампой, затем добили.
4) 6. 10. 91. Букулов Маир Алексеевич, 26 лет, г. Цхинвал. Захвачен 19 сентября в с. Кехви; его схватили раненым, повесили за ноги и длительное время пытали паяльной лампой, раздавили половые органы. Зверски измучив, убили.
5) 29. 8. 91. Одикадзе Владимир Степанович, 61 год, Одикадзе Иван Михайлович, 49 лет, Харебов Феликс Арчилович, 52 года, все из Цхинвала. Их зверски избили, пытали паяльной лампой, тела их при эксгумации оказались страшно изуродованы. Братья Одикадзе и Харебов приняли мученическую смерть за то, что не поддерживали варварскую политику в отношении осетин.
6) В начале марта 1991 г. в «штаб» с. Руиси доставили Петра Георгиевича Плиева, 24 лет, с. Ортубани Карельского района, Кокоева Владимира Лаврентьевича, 25 лет, с. Имерхеи Карельского, Тигиева Мераба Гавриловича, 22 лет, г. Гори, и Гигкоева (и. м. нам неизвестны) из с. Гвердзнети Карельского района. Им обрезали уши, выкололи глаза, вырезали языки, затем сожгли им головы паяльной лампой (жгли «пока мозги не закипят»).
7) Габараева Тамара Платоновна и её сын Анзор, 49 лет, п. Агара. К ним ворвались с автоматами и топорами, обвинили в передаче сведений осетинам, изрубили на куски и так сложили на кроватях.
8) 20. 5. 92. Чудовищное преступление на Зарской дороге, когда с особой жестокостью были расстреляны около 60 беженцев из Цхинвала; 34 были убиты, остальные ранены. (Благодарю М. А. за возможность доступа к процитированным материалам.)
Подтвердились сведения о ритуальном заклании осетин, питье крови и омовении рук в крови жертв (писать об этом не поднимается рука).
Этот ужасный мартиролог высвобожденной некрофилии огромен. При этом все мы понимаем, что главный некрофильский удар пришёлся по сами грузинам; так, методы и результаты борьбы звиадистов против Госсовета заставили схватиться за голову самого Э. Шеарднадзе. Это неудивительно, так как некрофилия безразлична к национальности, полу, вероисповеданию, возрасту жертв: главное для неё – обеспечение возможной реализации. С этой точки зрения естественно, что именно грузинам необходимо в первую очередь разрешить проблему разрушительного усиления некрофильской ориентации в своём этносе.
Феномен Грузии именно в том, что некрофилия усилилась не только на уголовно-бытовом уроне – это наблюдается в наши смутные времена по всей стране – но получила выход через оформленные политические институты. «Ярко выраженные некрофилы опасны, — указывает Э. Фромм. – Они преисполнены ненависти, расистских предрассудков, движимы жаждой войны, крови и разрушения. Они опасны не только в роли политических лидеров, но и в качестве потенциальных исполнителей «чёрной работы» на службе любого диктаторского режима. Без них не смогла бы функционировать ни одна система, основанная на терроре и насилии. Но и умеренные некрофилы тоже играют важную роль в политике. Не будучи на первых ролях, они, тем не менее, необходимы режиму, так как составляют его опору в массах» (с. 105). Комментарии излишни.
При этом надо учитывать, что естественный процент ярко выраженных некрофилов, как и биофилов, незначителен и практически не меняется от народа к народу; т. е. с грузинами эта трагедия приключилась не потому, что в этом этносе природные пропорции были нарушены. Дело здесь в другом: в Грузии, как нигде больше из наших республик, сложившиеся социально-культурные условия послужили своего рода увеличительной линзой некрофилии, многократно усилили присутствующую в любом обществе некрофильскую тенденцию, доведя её до таких размеров, когда она перешла в политическое качество и определила собой лицо общества, определила на какой-то период развития социума. Кроме того, поймём также и то, что именно в каждом из нас сосуществуют эти тенденции, и это, опять-таки в нормальных социальных условиях, положительный момент, так как составляет одну из важнейших компонент творческой активности человека. Полных некрофилов очень мало; решающее большинство людей могут лишь приобретать яркую некрофилию в соответствующих социальных условиях или обстоятельствах личной жизни.
Отсюда логически ставится вопрос: что же это за условия, которые породили в грузинском этносе этот губительный крен? В чём основания столь грозного усиления некрофилии в грузинском народе? И как, следовательно, преодолеть это зло? Подчёркиваю, что в этом заинтересованы не только, в первую очередь, сами грузины, но и сопредельный народ – осетины.
У меня есть свой ответ; не знаю, насколько он покажется убедительным, но, по крайней мере, он может быть дан как предмет размышлений. Думаю, что причина, в самых общих чертах, в том, что в Грузии в период правления Мжаванадзе и частично после него сложились прочные механизмы личного обогащения значительной части граждан за счёт государства. Грузия, как пылесос, втягивала в себя деньги со всего Союза, а в республике они по налаженным каналам оседали миллионными состояниями у различных групп населения: это дельцы-теневики, связанные с ними коррумпированные чиновники госаппарата, участвующие «в доле» работники органов правоохранения, наконец (или в первую очередь) – партийная номенклатура республики. Это сформировало у управленческой элиты грузин, а через неё и у всего развращаемого тоталитарным режимом народа, соответствующую идеологию – идеологию лёгкой жизни на незаработанные деньги, презрения к бедной честности (ведь богатой честности тогда быть не могло), высокомерия к остальным народам, «не умеющим жить», национальную спесь. Выросли целые поколения, в менталитете которых было отвращение к созидательному труду, пренебрежение к базовым ценностям человеческого общежития. Этот процесс вызвал и усиливающееся давление на политическую надстройку, что вызвало беспокойство высшего руководства Союза, и в 1972 году было принято памятное постановление по Тбилисскому горкому партии, и для расчистки авгиевых конюшен был призван Эдуард Шеварднадзе. Надо отдать ему должное: ему удалость разгромить наиболее опасные мафиозированные группы и отбросить их от политической власти, подавить наиболее тяжкую уголовную преступность, в какой-то мере оздоровить социальный климат Грузии; но не были и не могли быть устранены сами факторы разложения, его корни, уходящие в недра политико-экономического механизма тоталитаризма в его коммунистическом варианте.
Сейчас, двадцать лет спустя, ему гораздо тяжелей; но зато сейчас у него есть возможность создать в Грузии основы общественного строя, при котором приоритет будет отдан созидательному, жизнеутверждающему труду на благо своей родины, и не вельможные взяточники и их бездельники-сыновья будут вершить судьбы своего народа, а новые люди, одолевшие «звиадизм» и заработавшие своё богатство нормальным бизнесом. Тенденцию некрофилии, оформленную в социальные механизмы, очень трудно сломить. Военное поражение «звиадизма» — лишь одно из условий для её преодоления, но только лишь силой некрофильская ориентация не может быть побеждена (скорее наоборот). Необходимо изменить самые основы жизни грузинского народа, вернуть должную меру национальной идее, сделав её созидательной силой, покоящейся на незыблемом фундаменте общечеловеческих этических норм. Нужно изгнать убийство из политики, как способ решения проблем. Война губительна, при войне колеблющееся равновесие между Человеком и Зверем нарушается и Зверь торжествует.
Мы – люди, и потому заинтересованы в том, чтобы со всеми жить по-людски.
Если я горжусь своим народом, то именно потому, что он удержался от зверства. Даже после чудовищного злодеяния на Зарской дороге мы не унизились до палачества. У нас нет палачей, у нас есть мстители.
Не знаю, может быть, это связано с чисто личностными особенностями, но меня всегда ставил в затруднение вопрос: почему бы людям просто не жить по-человечески под этим Солнцем? НЕ ПОНИМАЮ, что тут сложного?
«Вестник Южной Осетии», ноябрь 1992, № 14 (31)