Роль религии в общественно-политических процессах в последние годы с очевидностью возрастает. Это касается и глобализирующегося мира в целом, и Российской Федерации, и, конечно, нашей Осетии – обеих её частей: Республики Северная Осетия – Алания в составе России и Республики Южная Осетия, уже пять лет являющейся признанным государством.
Религиозная ситуация на Юге Осетии в своём постсоветском развитии имеет некоторые сходные черты с общероссийской: такой же мировоззренческо-идеологический вакуум, образовавшийся после лишения коммунистической идеи государственной поддержки; такая же тяга к новым формам духовности и закономерное обращение к вере, к религии; такая же организационная, финансовая, кадровая слабость религиозного возрождения, и т. д. Общим является и значение православного христианства для формирования новой (или основательно подзабытой старой) идентичности и в России, и в Южной Осетии. При этом в новопризнанной Республике рост религиозного сознания, видимо, в известной мере опережал аналогичный процесс в России, что объясняется спецификой государственно-политического развития Южной Осетии – приходилось вести крайне жёсткую, в том числе трижды – вооружённую борьбу за право собственного исторического выбора, и здесь поневоле вспоминается справедливое утверждение о том, что «в окопах атеистов не бывает».
Эти обстоятельства хорошо осознавались в обществе и во власти, поэтому в Конституции РЮО прописано признание православия (наряду с традиционными осетинскими верованиями) основой национального самосознания осетин [1]; более десяти лет действовало Соглашение конкордатного типа между государством и югоосетинской Аланской Епархией. Вместе с тем югоосетинский законодатель отдавал себе отчёт и в определённой разнице религиозного контекста между Югом и Севером: именно поэтому в статье 8 Конституции РЮО отмечается, что «Республика Южная Осетия строит свои отношения с Республикой Северная Осетия – Алания на основе этнического, национального, историко-территориального единства, социально-экономической и культурной интеграции» [2], но не упоминается религия.
Связано это, разумеется, с тем обстоятельством, что в Северной Осетии имеет место ислам, структурно хорошо оформленный и отличающийся высокой общественной активностью, в том числе и в информационном пространстве. В этом отношении я призвал бы обратить самое серьёзное внимание на деятельность председателя Духовного управления мусульман Северной Осетия, муфтия Гацалова Хаджимурата Харумовича в том её аспекте, который посвящён интеграционно-воссоединительному процессу Осетии. Его выступления всегда полемически заострены, безупречно стилистичны и предельно ясно выражают позицию абсолютного большинства осетин.
Так, в своём докладе «Грузино-осетинские отношения в аспекте российской дипломатии» он без обиняков фиксирует: «Я не побоюсь сказать: изгнание и уничтожение осетин видится национальной задачей грузинских правителей при любом строе и политическом правлении», — и далее: «Я вызову иронию одних и недовольство других, но пришло время какие-то вопросы Южной Осетии и Северной Осетии рассматривать вкупе (выделено мной. – К. Д.), принимая за основу базис одной республики. Многие проблемы, особенно внешние, приобрели бы совершенно иное видение, да и внутренние получили бы положительный импульс. Думаю, и возможности решения этих проблем были бы иными» [3].
В другом своём докладе, сделанном на конференции в Российском институте стратегических исследований, посвящённой пятилетию геноцидной агрессии Грузии против Южной Осетии в августе 2008 года, Х. Гацалов указывает, что с грузинской стороны не прозвучало «ни слова покаяния за агрессию, даже по истечении пяти лет», и подчёркивает факт, о котором никому из заинтересованных лиц забывать нельзя: «Доктрина Саакашвили, отрицавшая право южных осетин на суверенитет и самоопределение, никем до сих пор не осуждена – ни в самой Грузии, ни её партнерами. То есть возможность военного разрешения вопроса с Южной Осетией никто не отменял. Складывается убеждение, что любая власть в Грузии (так было до наших дней) будет искать решение проблемы «возврата» территории Южной Осетии всеми способами, используя при этом любые геополитические изменения. При этом сама Грузия обязательно будет использована ее покровителями, в первую очередь США, в любой масштабной провокации на Кавказе»; отсюда следует публицистически яркий вывод: «Пришёл момент всему мировому сообществу обозначить и принять для Грузии другой формат – принуждение к добрососедству» [4].
Разделённость Осетии Х. Гацалов понимает как проблему актуальную, нуждающуюся в скорейшем решении – и открыто, ясно и бескомпромиссно выступает за воссоединение Осетии в составе России, а до осуществления этой стратегии призывает сделать Южную Осетию неприступным фортом, надёжно защищённым от любых военно-политических зигзагов соседней Грузии.
Такая позиция явочным порядком выводит председателя ДУМ РСО-А в духовные лидеры интеграционно-воссоединительного процесса Осетии, а ислам, им представляемый, обретает в глазах 85% южан – а именно столько граждан РЮО стремятся к воссоединению в составе России – весьма притягательный и безусловно положительный образ.
На этом фоне, мягко говоря, совершенно недостаточной выглядит позиция православного священства, причём в первую очередь на Юге Осетии.
Ситуация с югоосетинским православием вызывает растущую обеспокоенность в общественном сознании южан, и весьма показательна в этом отношении публикация в газете «Республика», где даётся содержательный критический разбор положения вокруг югоосетинской Аланской епархии. «Церковь, — пишет автор, — во всём этом внутреннем противостоянии словно позабыла о своём главном предназначении – быть поводырём людских душ. Внутренние конфликты, слухи, закрытость стали всё больше связываться с именем Аланской епархии. Всё это в свою очередь породило естественно разрастание сектантства». Приветствуя образование Владикавказской Аланской епархии, автор с горечью отмечает, что «однако церковного единства между Югом и Севером, вопреки ожиданию, не стало больше». Перечисляя некоторые показательные факты, автор отмечает «и тот факт, что не было нашего клира и при закладке камня в основу Мемориала защитников Отечества» — что, действительно, выглядит более чем странно. Автор указывает, что происходит мягкое проникновение (?) Владикавказской Аланской епархии в Южную Осетию (связывая успешность этого процесса с именем секретаря епархии Саввы Гаглоева, но не приводя тому никаких конкретных примеров), при этом из текста невозможно понять, хорошо это или плохо, но вывод следует мрачный: «Пока что две епархии, как бы мы не хотели это отрицать, не служат процессу объединения. Остаётся ждать, кто окажется победителем в борьбе за души, территории, храмы» [5]. И далее, высказавшись об ответственности клира за сегодняшнее состояние дел, констатирует: «Ну, а пока Церковь (югоосетинская. – К. Д.) постепенно превращается в закрытое сообщество, отгораживающееся от широкого общения с людьми. (…) Мы как будто заблудились, нет духовного единения».
Из югоосетинского священства на публичное выступление по кардинальному вопросу стратегии национального движения, т. е. по вопросу воссоединения Осетии, подвигся священник Иаков (Хетагуров). Речь идёт о его интервью, опубликованном в газете «Единая Осетия» — печатном органе Республиканской политической партии «Единая Осетия» (лидер партии – Анатолий Ильич Бибилов, министр МЧС РЮО). Анализ его выступления выявляет наличие весьма двойственного подхода к предмету рассуждений, как бы даже некоторой раздвоенности позиции автора.
На вопрос о моральном состоянии общества о. Иаков без обиняков отвечает: «Сегодня наше общество находится на грани, хуже этого уже не может быть». В свою очередь, я разделяю глубокую обеспокоенность священника (с которым много лет нахожусь во взаимоуважительных отношениях), хотя и с определённой коррекцией: мы ещё не на краю пропасти, т. е. хуже ещё может стать, и при сохранении существующих тенденций общество действительно в близкообозримой перспективе может подойти к грани необратимого разложения.
Спасение священник видит в появлении харизматических лидеров, способных и готовых к самопожертвованию, и даже более того – он ожидает проявления жертвенности от нынешнего поколения в Южной Осетии. Что ж, опыт новейшей истории Южной Осетии показывает, что в судьбоносные, переломные моменты нашего исторического бытия в народе находилось достаточно истинных сынов, способных многим – и даже своей жизнью – пожертвовать ради родины. Ну а вдруг при очередном испытании таких людей окажется просто-напросто меньше, чем это будет необходимо для национального выживания? Думаю, что при всей нашей неизбывной благодарности такого рода героям-одиночкам нам, тем не менее, надлежит сосредоточить усилия на выстраивании государственной политики, отвечающей коренным жизненным интересам решающего большинства народа; такой политики, которая бы указала людям ясную и близкую каждому сердцу высокую цель, вдохнула бы в общество энергию созидательного коллективного действия для достижения этой цели.
Надо полагать, в известной мере о. Иаков мыслит аналогично, так как далее он задаёт такую задачу: «Необходимо чётко определить национальную идею, теоретически разработать верный вектор, а потом уже отработать последовательные шаги для его реализации». Здесь интервьюер, по-видимому, в некотором замешательстве от того, что уважаемый иерей не видит национальную идею, предельно ясно видимую подавляющему большинству народа, своим вопросом старается направить внимание на проблематику воссоединения: «Как Вам кажется, не будет ли легче единой Осетии общими ресурсами преодолевать имеющиеся проблемы?» «Однозначно», — отвечает интервьюируемый. Казалось бы, слава Богу, всё понятно, но дальше он говорит: «Здесь я жду внятного анализа со стороны политиков, тех, кто по долгу службы должен это делать. (…) В данной ситуации мы должны понять, что нужно большинству. (…) Нам надо первым долгом понять, что мы хотим, и убедить остальных путём диалога. (…) Я сам к этому подхожу осторожно». Читая такое, поневоле складывается впечатление о правильности вышеизложенной критики в адрес клира югоосетинской Аланской епархии, так как ощущение такое, что клир живёт среди какого-то другого народа. Ведь этот анализ уже досконально произведён и доведён до сведения общества и всех отдельных заинтересованных лиц, а неоднократно проводимые социологические исследования однозначно указывают на более чем 85% поддержку идеи воссоединения в составе России, т. е. народ очень хорошо понимает, что он хочет, и настроен вполне решительно. О. Иаков считает возможным рассуждать о целых четырёх вариантах национального движения, хотя подавляющее большинство народа твёрдо стоит на позиции скорейшего воссоединения в составе России и требует незамедлительной каждодневной работы в этом направлении и от политиков, и от чиновников, и, смею добавить, от духовных пастырей также.
О. Иаков указывает на то, что «первым долгом воссоединение Северной и Южной Осетии нужно для элементарного выживания людей, потому что окружение у нас более чем враждебное», и хочется поблагодарить его хотя бы за такой аргумент (наличие врагов, как известно, способствует объединению защищающихся), однако дальше следует симптоматичное высказывание: «Мнение духовенства Аланской епархии в этом вопросе в основном едино, есть, конечно, различия во мнениях, но они касаются деталей». За этими дипломатически обтекаемыми формулировками любой мало-мальски сведущий человек разглядит серьёзную проблемность в клире по данному кардинальному вопросу – проблемность, которую о. Иаков вынужден учитывать в своём интервью, хотя и подчёркивает под конец: «Я однозначно за то, чтобы осетинский народ был един» [6].
Отмечу, что ситуация с православными епархиями Севера и Юга Осетии типологически весьма схожа с ситуацией, имевшей место быть с Союзами писателей. Недавно, как известно, в Цхинвале состоялся объединительный съезд, на котором была наконец воссоздана единая писательская структура Осетии (первый раз это было сделано в 1930 году, но в 1937 люди, сделавшие это, были беспощадно репрессированы грузинским НКВД). Можно и нужно порадоваться этому событию в общенациональной жизни осетин, но за кадром по сей день остался исключительно важный вопрос: что же мешало сделать это на протяжении пяти послевоенных лет, когда Республика Южная Осетия стала признанным государством?
И поневоле в этом контексте ставится схожий вопрос в отношении Аланских епархий Севера и Юга: что мешает? Опять будем годами ждать понукания со стороны высокого начальства? Ведь аргумент о «канонической территории Грузинской Православной Церкви», что называется, до боли сродни аргументу о «территориальной целостности Грузии».
Политического признания югоосетинского государства мы ожидали и добивались 18 лет. Что ж, можно и дальше тянуть сложившуюся ситуацию с православными епархиями Севера и Юга Осетии год за годом – например, ещё следующие 18 лет, тем более есть действительно серьёзные и труднопреодолимые препятствия, нам всем хорошо известные; есть и влиятельные люди, заботливо убеждающие нас в том, что церковное священноначалие в Москве не будет рисковать отношениями с братской Грузинской церковью – примерно так же нас убеждали, что Москва никогда не признает провозглашённую южными осетинами Республику, а сейчас убеждают в том, что Москва никогда не примет Южную Осетию в состав российского государства.
Да, все эти обстоятельства имеют место быть. Но в таком случае не стоит потом удивляться тому, что ислам, берущий на себя духовное лидерство в решении главного вопроса национальной стратегии осетин – вопроса воссоединения Осетии в составе России, что составляет содержание национальной идеи осетин на данном историческом этапе – ислам прошествует по Осетии триумфальным маршем. Ибо иного – не дано.
Примечания:
[1] Конституция (Основной Закон) Республики Южная Осетия. Статья 33, пункт 2. [2] Конституция (Основной Закон) Республики Южная Осетия. Статья 8. [3] Гацалов Х. Х. Грузино-осетинские отношения в аспекте российской дипломатии // «Российско-грузинские отношения на современном этапе». «Круглый стол», Владикавказ, 2013. http://regnum.ru/news/polit/1683230.html[4] Гацалов Х. Х. Большой Кавказ после войны: реальность и перспективы // «Геополитические итоги «августовской войны»: уроки и вызовы». Международная конференция, Москва, 2013. www.regnum.ru/news/1717307.html
[5] Джиоев Л. Размышления вслух о бытии, или разделив однажду Осетию территориально, кто делит нас теперь духовно? // Республика. № 52 – 53, октябрь 2013. [6] «Трудно жить на два дома – Осетии нужно воссоединиться и жить одним организмом» // Единая Осетия. 8 октября 2013.Религиозный фактор в интеграционно-воссоединительном процессе Осетии // Научное наследие Фёдора Андреевича Щербина и современность. Якаевские чтения. Сборник материалов XIV Международной научно-практической конференции. Краснодар, 2014. С. 249 – 255; Учёные записки ЮОГУ. Выпуск 4, ч. 1. Цхинвал, 2014. С. 14 – 19.