Дзугаев Коста Георгиевич
кандидат философских наук,
доцент кафедры философии
Юго-Осетинского госуниверситета им. А. А. Тибилова,
старший научный сотрудник отдела новой и новейшей истории
Юго-Осетинского научно-исследовательского института им. З. Н. Ванеева,
Республика Южная Осетия, г. Цхинвал
АННОТАЦИЯ. В статье рассматривается один из аспектов философского основания революционного движения в России, конкретно в деятельности Российской коммунистической партии (большевиков).
ABSTRAKT. The article deals with one of the aspects of the philosophical foundation of the revolutionary movement in Russia, specifically in the activities of the Russian Communist Party (Bolsheviks).
Ключевые слова: Революция, Россия, большевики, парадигма самоорганизации.
Keywords: Revolution, Russia, Bolsheviks, self-organization paradigm.
В прошлом году отмечалось столетие Российской революции 1917 года, ранее обычно именуемой Великой Октябрьской социалистической революцией. Событие привлекло большое внимание политиков, СМИ, научного сообщества. Действительно, Российская революция оказала исключительно мощное влияние на ход событий в ХХ веке, т. е. на мировую историю в целом, и её изучение научными средствами и методами, возможно, в главном своём ещё впереди.
В этом отношении особый интерес представляет исследование не столько даже непосредственно политических, экономических, военных и т. п. причин и предпосылок революции, сколько общетеоретических, т. е. философских оснований этого колоссального социального взрыва. Как известно (старшее поколение учёных помнит об этом на своём личном жизненном опыте), в СССР официально было утверждено, что революция в России произошла в силу того, что явилась следствием и доказательством победоносного шествия учения о коммунизме, как высшей стадии социально-политического развития человечества, как о некотором финале подъёма по ступеням общественно-экономических формаций. Учение это, по именам своих создателей, называлось марксизмом-ленинизмом, причём подчёркивалось, что В. Ленин творчески развил и применил в своей революционной практике теорию, созданную К. Марксом (и Ф. Энгельсом). Отмечу при этом, что И. Сталин на роль теоретика в дальнейшем развитии марксизма никогда не претендовал, подчёркнуто позиционируя себя как ученика В. Ленина.
Такое представление о философских основаниях Российской революции в целом следует признать верным, соответствующим действительности в ключевых своих моментах. Задача, ставящаяся в данной работе, ограничивается отдельным аспектом философского рассмотрения, и состоит в гипотезе о наличии в большевистском руководстве специального философского понимания механизмов социальной самоорганизации, т. е. владения парадигмой, которую принято считать достижением лишь второй половины ХХ века. При этом наиболее пристальный интерес вызывает деятельность лидера большевиков В. И. Ульянова (Ленина), как концентрированного проявления политической практики большевизма – победившего, т. е. оказавшегося наиболее результативным, течения тогдашней социал-демократии.
Очевидно, таким способом заданная задача исследования в принципе исключает какое бы то ни было идеологизирование; уверен, что это не только необходимо, чтобы оставаться на позициях научно беспристрастного анализа, но и возможно, сколь бы невыполнимым ни казалось такое условие. По этому поводу содержательно высказался К. Фрумкин: «Когда в сфере мысли проходит эпоха радикальных оценочных суждений, наступает (…) пора настоящих учёных, более интересная и менее истеричная» [24, с. 93]. Исследователь рассматривает «интереснейший, но дискредитированный панегириками советского времени вопрос о ленинском стиле управления», причем выбор фигуры В. Ленина в качестве объекта исследования аргументируется именно тем, что «Предсовнаркома как центральная фигура государственного аппарата во многих отношениях в сильнейшей степени выражает» [24, с. 94] характерные черты пред- и послереволюционного стиля управления, выстраиваемого аппарата власти.
Что же такое парадигма самоорганизации? Ныне это признанное достижение интеллекта, вошедшее в учебники философии [1, с. 451], в философские энциклопедии [26, с. 551]. В общетеоретическом обличье под именем синергетики она развёрнуто рассматривается в современных философских словарях [18, с. 902 – 913] и, что весьма примечательно, всё настойчивее применяется в историко-культурном, социальном и политическом анализе [3, 4, 6, 17, 18].
Естественнонаучную составляющую парадигмы самоорганизации следует признать наиболее разработанной: собственно, сама парадигма началась с работ «отцов-основателей» Г. Хакена – автора самого термина «синергетика» [25], И. Пригожина [21], А. Жаботинского [8], посвящённых проявлениям самоорганизации в физических, биологических, химических процессах. Философские исследования проблемы самоорганизации активно и успешно велись в Советском Союзе в последние десятилетия его существования. Анализ этих работ показывает, что предлагаемые дефиниции понятия самоорганизации удобны для решения локальных, частных задач, но не отвечают требованиям философских понятий и категорий. Между тем философски выдержанное определение самоорганизации, очевидно, должно включать в себя диалектическое понимание субстанциональности объектов-процессов, указание на системность происходящих в них изменений, и раскрывать источник накапливаемого содержания, механизм аккумуляции; при этом оно должно базироваться на философском понятийно-категориальном аппарате, и лишь по необходимости включать в себя общенаучные понятия. Только такое определение может и должно обладать той (философской) мерой универсальности, которая позволит применять его не только к философскому анализу явлений, изучающихся в естественнонаучных дисциплинах, но и к философскому анализу социогенеза.
Такое определение разработано и представлено на суд коллег в моей монографии по вопросу: «Самоорганизация – это целостное изменение организации систем на основе их имманентной противоречивости в процессе отражения-накопления ими неисчерпаемого разнообразия материи» [6, с. 45 – 46]. Очевидно, что в такой формулировке оно выводит понятие самоорганизации на категориальный уровень; настаиваю, что по итогам философского и общенаучного развития в последние десятилетия мы вправе констатировать обретение понятием самоорганизации категориального статуса, и тем самым замыкание им категориального рядоположения «самодвижение – саморазвитие – самоорганизация». Интересно, что наполнение философским содержанием понятия движения-самодвижения заняла тысячи лет; аналогичная работа в отношении понятия развития-саморазвития заняла считанные сотни лет (по мнению большинства исследователей, начало этой работе было положено И. Кантом); понятие же самоорганизации было разработано и возведено в ранг предельного, фундаментального понятия, отражающего сущностно-закономерные отношения, в течение последних десятилетий, т. е. именно последние два-три поколения философов уже сумели обеспечить необходимую философскую «начинку» понятия. Это явление ускорения хорошо известно, например, по работам А. Панова [19].
Процесс самоорганизации начинается тогда, когда система входит во внутренне неравновесное состояние, нарушающее ее устойчивость, и энергия процесса тем выше, чем больше эта неравновесность: мера активности самоорганизации системы определяется, детерминируется мерой асимметрии ее движущего (основного) противоречия. Само неравновесие возникает в силу действия законов диалектики: система, составляя известное единство с внешним миром, проходит этап количественного роста сущностных характеристик (некоторыми авторами называемый самоорганизацией «по горизонтали»), с неизбежностью нарушающий устойчивость организации – в самоорганизующейся системе усиливается противоречие между старой организацией, формой прежнего содержания, и пробивающей себе дорогу нарождающейся новой организацией, выражающей новое содержание.
Для России в период революционной смуты это её внутреннее противоречие, неравновесность, растущая неустойчивость хорошо изучена историками: это конфликт между старой формой власти («верхи не могут») и новыми общественно-производственными отношениями («низы не хотят»), плюс привходящие катализаторы – первая мировая война, деятельность нелегальных революционных групп и т. д. Процессы такого рода принципиально необратимы, то есть 1905 год и 1917 год для Российской революции в рамках парадигмы самоорганизации представляют собой одно событие, слегка разнесённое во времени. Переход в новое качество может осуществиться лишь в том случае, если старая организация в необходимой и достаточной степени разрушена, доведена до состояния хаоса. Одна из программных публикаций И. Пригожина так и называется: «Порядок из хаоса» [21]. Именно этим условием самоорганизации объясняется известная строка Э. Потье из его песни, ставшей партийным гимном РКП(б): «…Разрушим до основанья (курсив мой, — К.Д.), а затем…» Действительно, прохождение стадии хаоса является неминуемым для самоорганизующейся системы, выходящей на новый уровень сложности.
Необходимо подчеркнуть, что самоорганизационное понимание хаоса, конечно, отличается от модного нынче в конфликтологии понятия «управляемого хаоса» («Окидывая взором короткий послесоветский период, трудно отделаться от впечатления некой хорошо продуманной бестолковости» [22]). Под последним имеется в виду инструмент реализации рассчитанных программ, достижения спланированных целей, то есть здесь имплицитно заложена идея возможности расчисления данного социума как конечного автомата – идея, методологически берущая начало от лапласовского детерминизма. На первый взгляд, политтехнологи «управляемого хаоса» могут предъявить свои успехи, особенно адепты Дж. Шарпа с его «цветными революциями»; однако, по нашему мнению, имеются указания и на отрицательные результаты, причем отнюдь не в силу личных ошибок («человеческого фактора») операторов процесса. Дело в том, что парадигма самоорганизации утверждает принципиальную непредсказуемость порядка, вырастающего из хаоса. В ходе «вертикальной» фазы самоорганизации в системе образуется «социальное устройство», в самоорганизационной терминологии именуемое аттрактором: это нечто такое, выходные реакции чего невозможно в принципе спрогнозировать, какие бы управляющие импульсы-сигналы не подавались на вход. В случае Российской революции действие аттрактора проявилось, как это нетрудно понять, с сокрушительной наглядностью, ибо никто из революционеров – победителей 1917 года – никоим образом не прогнозировал, к чему придет дело, скажем, лет через двадцать.
Далее, непосредственное разрешение противоречия начинается с появления некоторых «активных центров», «инициирующих агентов», новых «точек роста», в свернутом виде содержащих в себе варианты будущей организации всей системы. Для предмета нашего рассмотрениямы имеем бесспорное доказательство понимания В. Ульяновым (Лениным) действия этой закономерности в Российской революции: «Механизм пролетарской государственной власти вырастал из маленьких, нелегальных, подпольных кружков в течении четверти века» [12 , с. 32].
Исходя из самоорганизационного подхода, поставим и такой, весьма показательный, вопрос: как понимал В. Ульянов (Ленин) соотношение двух конкурирующих способов производства – капиталистического и социалистического? Оказывается, и здесь обнаруживается бесспорное доказательство владения им не только диалектического метода как такового, но именно мышления в парадигме самоорганизации: это соотношение понимается им как прогрессивное развитие от низшего к высшему, и опирается он именно на ключевое, базисное понятие организации, указывая на коренную задачу «высшего, чем капитализм, общественного уклада, а именно: повышение производительности труда, а в связи с этим (и для этого) его высшая организация (курсив мой. – К. Д.)» [13, с. 187]. Таким образом, «высшая организация». Он требует «сосредоточить свои силы на важнейшей и труднейшей стороне социалистической революции, именно – на задаче организационной (курсив мой. – К. Д.)» [13, с. 167].
Понимание В. Ульяновым (Лениным) архиважности (слово из его лексикона) целенаправленных изменений организации проявляется и в его отношении к собственной политической партии: «Мы отдадим теперь все силы партии на ее лучшую организацию…» [14, с. 100]. Принцип демократического централизма, положенный им в основу деятельности РСДРП – РКП(б), представляет собой терминологически по иному сформулированное понимание структуры эволюционирующих систем. Одним из первых в рамках парадигмы самоорганизации его смысл раскрыл В. А. Геодакян, предложив точку зрения, «согласно которой в основе дифференциации самовоспроизводящихся генетических систем на две сопряженные подсистемы лежит специализация этих подсистем по внутренним и внешним взаимодействиям. Во всех парах можно выделить одну подсистему – внутреннюю, специализированную по эволюционной задаче сохранения, а также вторую подсистему – внешнюю, специализированную по другой главной эволюционной задаче – изменения» [5, с. 84]. Таким образом, создается организация из двух взаимополагающих и взаимоотрицающих – то есть диалектически взаимосвязанных – подорганизаций: «стабильного ядра» и «лабильной оболочки» в отношениях системы с окружающим миром. Политическая партия, созданная по таким самоорганизационным «лекалам», по самой своей природе наиболее адекватна окружающей политической действительности; этим объясняется впечатляющая результативность ленинской организации (считаю, что именно это обстоятельство сумел увидеть в ленинской организации И. Л. Гельфанд (Парвус), предложив кайзеровскому МИДу профинансировать из множества революционных организаций именно В. Ленина с его «командой»). По-видимому, можно привести доказательство и от противного: после свертывания внутрипартийной демократии и гипертрофии централизма указанное диалектическое противоречие, являвшееся источником самодвижения-саморазвития-самоорганизации РКП(б), быстро угасло – началось «окостенение» партии, всё большее её отдаление от управляемого объекта – советского общества, и – неизбежный слом, закономерно повлекший за собой разрушение выстроенной вокруг теперь уже КПСС геополитической конструкции.
Необходимость более глубокого изучения опыта создания и деятельности большевистской партии, в общем-то, ныне признаётся. Так, с учётом вышеизложенного существенно новое звучание приобретает высказывание Ш. Султанова об этом: «Несмотря на длительный срок культивирования идеологизированного «Краткого курса ВКП(б)», а затем и многотомных «Историй КПСС», до сих пор неизвестно, как в действительности формировалась революционная партия большевиков, именно как политическая корпорация принципиально нового типа, как в её рамках взаимодействовали «внутренняя организация» профессиональных революционеров и партия масс, каким образом она финансировалась, каковы были отношения с тогдашним российским истеблишментом (в частности, с главным противником большевиков – могущественным министерством внутренних дел Российской империи).
Можно только предполагать, что реальные механизмы функционирования такой корпорации были известны только достаточно узкому кругу большевистских лидеров, в число которых на каком-то этапе вошёл и Сталин.
Причём функционирование этой специфической партийной корпорации было весьма далёким от жёсткой бюрократической регламентации» [24, с. 84].
Ещё доказательство – рассуждение, где прямо и ярко виден ход мысли В. Ленина о необходимости эффективного задействования самоорганизационных механизмов: «Газета – не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор. …При помощи газеты и в связи с ней с а м а с о б о й (разрядка Ленина (!), — К.Д.) будет складываться постоянная организация, занятая не только местной, но и регулярной общей работой… (и вырабатывающая, — К.Д.) целесообразные способы воздействия на (…) события со стороны революционной партии» [15, с. 11]. В самоорганизационной терминологии это значит, что газета, по мысли лидера большевиков, должна сыграть роль «структурообразующего ядра», «активного центра», «инициирующего источника» процесса самоорганизации революционной партии. Таким мышлением владел, видимо, небольшой круг ленинских сторонников, так как даже в близкой ему среде он встретил непонимание и возражения, когда развертывал партийное строительство: вспомним его напряжённую борьбу за устав партии, в котором он всё ж таки добился нужных ему установок, обеспечивших организационное преимущество его партии перед другими российскими революционными группами.
Однако пора указать на то обстоятельство, что не только политическая практика как таковая, но и теоретико-философская деятельность В. Ленина даёт прямые доказательства владения им самоорганизационным подходом. Возьмём, например, его представление об осознающей деятельности сознания: ««Сам себя конструирующий путь» — ПУТЬ (тут гвоздь, по-моему) действительного познания, познавания, движения от незнания к знанию» [16, с. 80]. Разумеется, можно сослаться на штудирование им гегелевской диалектики, но вновь настойчиво привлекаю внимание к тому, что речь идёт о специфической культуре философского мышления, дистанцируясь от модных конспирологических изысков об эзотерических знаниях, приписываемых вождям тех или иных сильных общественно-политических движений. Нет, наоборот, речь идёт о более чем прагматических вещах: СССР был разрушен не ядерным оружием, а разрушило нашу страну «организационное оружие», владение которым было утеряно стагнирующим коммунистическим управленческим субъектом – и лишь сейчас, заплатив тяжелейшими потерями, руководство страны в новом своём поколении начинает его осваивать и примеряться к его контрприменению в отстаивании своих жизненно важных интересов (в военной терминологии это называется ответно-встречным ударом) – например, как это удалось сделать в августе 2008 года в Южной Осетии [8].
Таким образом, мы имеем все основания констатировать, что В. Лениным «(само)организационное оружие» было хорошо освоено, в значительной мере доработано до конкретно-прикладных форм и эффективно применено в политической практике в ходе Российской революции. Подчеркиваю, что приведённое рассмотрение указывает со всей очевидностью не столько на использование «политтехнологий» – это лишь видимая часть задействованной философской методологии – а именно на парадигмальное мышление, на наличие научно-теоретического, философского понимания самоорганизационных закономерностей. В этом контексте весьма характерным является вывод, сделанный одним из проницательных исследователей революционного периода истории России и становления нового государства С. Кара-Мурзой: «Ленин, возглавив движение «Вся власть Советам!», смог овладеть этим процессом, а не вставать у него на дороге. А овладев процессом, он смог «укротить Советы» и направить их энергию на самопостроение (выделено С. Кара-Мурзой (!). – К. Д.) огромного и могучего государства» [11].
Ближайшее окружение В. Ленина также оставило некоторые весьма любопытные свидетельства. Анналы почти уже вековой давности указывают нам на А. А. Богданова, одного из ленинских сподвижников, предпринявшего масштабную попытку создания динамической теории организации [2], названной им тектологией. Несмотря на исключительную значимость теории «организационного оружия» (нет ничего практичнее хорошей теории, не так ли?) для победоносного наступления коммунизма по всему миру, научная судьба тектологии оказалась неблагоприятной, и это – одна из нераскрытых тайн истории русского коммунизма. Очевидно, тектология А. Богданова должна занять в истории науки место рядом с общей теорией систем Л. Берталанффи, праксиологией Т. Котарбиньского, кибернетикой Н. Винера.
В завершение рассмотрим коротко вопрос о нынешних наследниках коммунистов-большевиков: имеют ли они понятие о ленинском знании механизмов направленного изменения организации систем, освоили ли такие достижения научной мысли, как парадигма самоорганизации? Один из их ведущих идеологов (ныне покойный) А. А. Зиновьев использует категорию самоорганизации. Так, определяя коммунизм, он пишет, что «коммунизм принадлежит к такому типу организации человейников, при котором доминирующей является не самоорганизация масс людей снизу, а принудительная организация сверху…» [10, с. 137]. Характеризуя русский народ – «разбросанный по огромной территории, малограмотный, со слабой способностью к самоорганизации, привыкший жить на убогом бытовой уровне, склонный к покорности властям и угодничеству, он оказался чрезвычайно удобным (пластичным, послушным) материалом для социального эксперимента, задуманного не им самим и начатого сверху и извне» [10, с. 139]. Напротив, для западных народов характерны: «Высокий интеллектуальный и творческий уровень (…). Изобретательность. (…) Конкурентоспособность. (…) Повышенное чувство собственного достоинства. Чувство превосходства над другими народами. Высокая степень самодисциплины и самоорганизации» [10, с. 161]. При ближайшем рассмотрении обнаруживается, что А. Зиновьевым допускается характерная, хотя и неявная, методологическая ошибка – неправильное очерчивание самоорганизующегося целого, саморазвивающейся системы; поэтому его вывод о слабой способности русских к самоорганизации не выдерживает первого же столкновения с реальностью – с феноменальной историей русского государства. У остальных идеологов КПРФ, позиционирующей себя как преемницу РСДРП-ВКП(б)-КПСС, специального обращения к самоорганизационной проблематике я не обнаружил.
В целом же восстановление и рост уровня философских исследований в России позволяет надеяться, что преодоление кризиса и выход страны на траекторию модернизационного развития будет осознаваться в том числе и как необходимость всестороннего, в первую очередь философски-общетеоретического, исследования и применения самоорганизации как сущностного механизма прогрессивного развития.
Литература:
- Алексеев П. В., Панин А. В. Философия. Учебник, 3-е изд. М., 2004. Гл.ХХ111 «Самоорганизация и системы», п.1 «Самоорганизация».
- Богданов А. А. Всеобщая организационная наука (тектология). Изд. 3-е. Ч. 1 – 3. М.-Л., 1925 – 1929.
- Бранский В. П. Социальная синергетика и теория наций. СПб., 2000.
- Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. СПб., 1999.
- Геодакян В. А. О структуре эволюционирующих систем // Проблемы кибернетики. Вып. 25. М., 1972. С. 81 – 92.
- Гомаюнов С. А. От истории синергетики к синергетике истории // Общественные науки и современность. 1993, №2.
- Дзугаев К. Г. Парадигма самоорганизации: философский, историко-социальный и политологический аспекты. Цхинвал, 2007; http://iarir.ru/node/37.
- Дзугаев К. Г. Русский Медведь // Дарьял. № 2. 2013. С. 130 – 147; http://cominf.org/node/1166496182; http://iarir.ru/node/60.
- Жаботинский А. М. Автоволны в биофизике // Нелинейные волны. Самоорганизация. М., 1983. С.16 – 25.
- Зиновьев А. А. Идеология партии будущего. М., 2003.
- Кара-Мурза С. «Проект Ленина» — путь к обрыву или к спасению? // Наш современник. № 4. 2000; http://www.kara-murza.ru/books/articles/verdug.html.
- Ленин В. И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме // Полн. собр. соч. Т. 41. С. 1 – 104.
- Ленин В. И. Очередные задачи советской власти // Полн. собр. соч. Т. 36. С. 165 – 208.
- Ленин В. И. Письмо к немецким коммунистам // Полн. собр. соч. Т. 44. С. 88 – 100.
- Ленин В. И. С чего начать? // Полн. собр. соч. Т. 5. С. 1 – 13.
- Ленин В. И. Конспект книги Гегеля «Наука логики» // Полн. собр. соч. Т. 29. С. 77 – 218.
- Малинецкий Г. Г. Нелинейная динамика – ключ к теоретической истории? // Общественные науки и современность. 1996, №4.
- Назаретян А. П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры. Синергетика исторического процесса. М., 1996.
- Новейший философский словарь. Минск, 2003, изд. 3-е. С.902 – 913.
- Панов А. Д. Сингулярная точка истории // Общественные науки и современность. 2005. № 1.
- Пригожин И., Николис Г. Биологический порядок, структура и неустойчивость // Успехи физических наук. Т.109. Вып. 3. 1973. С.517 – 544.
- Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М.,1986.
- Свасьян К. Час челяди // Литературная газета, № 50 15-21. 12. 2004.
- Султанов Ш. Сталин: особенности метода. // «Завтра», № 11 (434). 11. 3. 2002.
- Фрумкин К. Г. Ленин как менеджер // Россия ХХ1. 2000. № 5. С. 92 – 115.
- Хакен Г. Синергетика: иерархия неустойчивостей в самоорганизующихся системах и устройствах. М., 1985.
- Юдин Б. Г. Самоорганизация // Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С.551.
Источник: Дзугаев К. Г. О некоторых философских основаниях революционной деятельности РКП(б) // Научное наследие Ф. А. Щербины: казачество и история Кавказа. Краснодар, 2019. С. 271 – 281.